Женить нельзя помиловать - Вячеслав Шторм Страница 67

в которой мы прикидываемся магами и демонами, злодейски похищаем Великого Шлему, а также узнаем о том, как поссорились и помирились две великие волшебницы

Вот за что я действительно благодарен Стефании, так это за то, что она не заставила нас своими силами добираться из Хойры в Накий Халифат. Видимо, магесса вполне здраво рассудила, что удачное завершение столь долгого вояжа весьма сомнительно, а потому решила подстраховаться. Раздавив шарик с наведенным порталом, мы мигом очутились в Варракеше, в каком-то глухом переулке. К нашему счастью, совершенно безлюдном. Впрочем, ближе к рассвету это немудрено.

— О боги! Что это?

Ан нет! Не совершенно. Я совсем забыл, что это добропорядочные граждане по ночам спят, а вот те, кому наличность в чужом кошельке покоя не дает, — совсем наоборот. Как раз на пару таких любителей перераспределения частной собственности мы и напоролись. Готов спорить, что вид возникшего из воздуха сияющего портача, из которого появились три человека, гном и четыре драконозавра, не оставил их равнодушными. По крайней мере, ножи они выхватили мигом, а один открыл шторки потайного фонаря и поднял его повыше:

— Вы кто такие?

— А по нам не видно? — ухмыльнулся Бон, продемонстрировав фокус с появляющейся из ниоткуда и в никуда исчезающей монетой. — Маги мы, сынок.

То, что «сынок» был старше его минимум вдвое, нахала нисколько не волновало.

— Маги? — недоверчиво протянул грабитель. — С каких это пор маги шляются ночью по бедняцким кварталам?

Второй тут же дернул его за рукав и громко зашептал:

— Заткнись! Слыхал, что с Лысым Алимом стало?

— Нет.

— Шел он вечерком домой, трезвый, что удивительно, никого не трогал, что еще удивительнее, — и тут появляется такая же светящаяся штука, а из нее вываливается мужик вроде этого, — кивок в мою сторону, — только голый.

— Как голый?

— Так. Ни чалмы, ни халата, ни шаровар. Одни волосы на груди. Встает он, поднимает Лысого одной рукой за шиворот…

— Лысого Алима? Одной рукой? Врешь!

— Чтоб мне сдохнуть! Поднимает, да и говорит: «Мне нужна твоя одежда».

— И он дал?

— А ты бы на его месте не дал?!

— И что Алим?

— Все Алим. Нет больше Алима. Сидит в приюте для придурков, слюни пускает и бормочет: «Будущее не определено!»

Да, веселые дела творятся в Варракеше. Интересно, тот маг что, прямо из бани на улицу телепортировался?..

Оставив приятеля переваривать полученную информацию, рассказчик изобразил раболепный поклон и залебезил:

— Смиренно молим сиятельных господ не гневаться на скудоумных. Мы сейчас избавим вас от своего назойливого присутствия! У вас, должно быть, дела…

— Это точно, — кивнул Бон. — Вот как проводите нас к дворцу градоначальника, так сразу и избавите.

— К дворцу?

По гримасе грабителя стало ясно, что названный парнем маршрут явно не входит в число его любимых, что, в общем, не странно…

— Ага. Нас там друг ждет, тоже маг. Великий Шлема зовут. Слыхал?

— Это который Мусорных демонов заклинает?

— Точно. Мы их тоже заклинаем, только немного по-другому. Вот, приехали, так сказать, опытом поделиться, о неопределенном будущем побеседовать. Правда, Сэд?..

К нашему облегчению, Великий Шлема в то утро маялся бессонницей и отправился заклинать Мусорных демонов несколько раньше обычного. Подождав каких-нибудь полчаса, мы увидели вдалеке знакомый паланкин, а еще через десять минут уже выслушивали восторженные приветствия лепрехуна. Счастье его не омрачило даже ворчание гнома по поводу того, что из-за всяких там паршивых башмачников и их не менее паршивых железяк он, Римбольд, скоро ноги протянет от голода. Более того, благодарный Шлема распорядился доставить в его комнаты столько восточных деликатесов, что следующие полчаса наш бородатый друг молчал, как покойник, — с набитым ртом не очень-то позанудствуешь. Внакладе остался разве что Бон — должен же был кто-нибудь остаться на улице с драконозаврами.

Впрочем, сам Шлема оценить по достоинству кулинарное изобилие не смог: едва дождавшись, пока слуги, доставившие завтрак, отправятся восвояси, он торопливо сдернул со стены небольшой гобелен. На освободившийся гвоздь были повешены ножны от меча, а сам меч завернут все в тот же гобелен.

— Я мигом! — Крик лепрехуна еще висел в воздухе, а самого его уж и след простыл.

Не спеша закончив завтрак, мы расселись полукругом и уставились на стену. Ждать пришлось недолго. Неожиданно ножны замерцали, подернулись рябью, как отражение в потревоженном пруду, на несколько секунд исчезли и — пожалуйста! Гвоздь не выдержал, и тяжелый эспадон с грохотом сверзился на пол.

— Представляю, как этот замухрышка будет таскать за собой подобную оглоблю, — фыркнул Римбольд, с трудом поднимая почти двухметровый меч. Мы с Глори переглянулись и прыснули: наш гном был ниже лепрехуна на целую ладонь.

Минут через десять в комнату влетел Шлема, за которым выступал слуга, тащивший мешок размером вполовину хозяина.

— Где мой меч?! — воскликнул он, недоуменно глядя на оставшуюся от гвоздя дырку в стене.

— На столе, — проворчал Римбольд. — И имей в виду: как ты его будешь транспортировать — исключительно твои трудности.