Курортная зона - Надежда Первухина Страница 67

А “представление” было в самом разгаре. Правда, Ларисе оно напоминало не охоту, а какой-то чуть безумный чемпионат по бегу, метанию снежков и скачкам с препятствиями. Кажется, волку удалось-таки оторваться от погони и дунуть в лес (значит, он выиграл?). Единорог носился как бешеный, но собаки его одолели, и он завалился на бок, комически подняв золотые копыта: сдаюсь, мол… Следом за ним рухнули в снег медведь и рысь. Лось, то есть князь Мосальский, держался дольше всех, но и его одолели разъяренные собаки, которых, как думала Лариса, он мог бы разметать одним движением.

“Это никакой не чемпионат. Не охота. Это поддавки. Или хорошо срежиссированный спектакль, участники которого повоюют друг против друга, а потом пойдут веселиться одной компанией. Что ж… Разве это плохо? Даже забавно”.

Снова затрубили рога. Это означало окончание первого загона. Вера пояснила: морферы резвиться могут до бесконечности, а вот собаки и лошади уже выдохлись. А морферы к животным относятся прямо-таки с болезненной нежностью, холят и лелеют. Теперь собакам дадут день отдыха перед следующим этапом Большой Охоты — соревнованиями между сворами, привезенными в зону и выведенными местными заводчиками. Но это зрелище для любителей и знатоков, то есть для морферов. Дальше будут соревнования стрелков — из ружей и даже арбалетов и луков… А пока все возвращаются в имение — отдыхать, делиться впечатлениями и готовиться к балу. …Лариса отказалась от Вериного предложения “пересидеть” у нее время до маскарада и отправилась в свой домик. Чья-то добрая рука навела в нем идеальный порядок, и о том, что некоторое время назад здесь вытворял князь Ежинский, ничего не напоминало. Нежно пахло цветами — на столике стояла ваза с букетом камелий. Из-под вазы торчал уголок визитной карточки: даже не заглядывая в нее, Лариса уже знала, что и букет и карточка — очередное подношение князя Жупаева. После Суда Чести Жупаев просто засыпал Ларису этими знаками внимания, среди коих был даже опаловый гарнитур, который Ларисе не нравился, и к тому же она никогда не носила серег и браслетов. Но дело, конечно, не в гарнитуре, важен сам факт пристального внимания к скромной персоне бывшей отравительницы. То ли князь действительно влюбился, то ли просто не мог опомниться от давнего созерцания обнаженного Ларисиного тела. Она не выясняла и не хотела подробностей. Она этого не добивалась. И ей сейчас было не до романов. Впрочем, если Жупаев предложит ей руку и сердце, она не откажет. Это ведь тоже шанс — стать замужней дамой (вдобавок княгиней) и уехать с явно небедным супругом на край света, где ее не найдут (если, конечно, будут искать). Потому что безвылазное сидение в курортной зоне Ларисе не по душе. Впрочем, и предполагаемый брак с морфером — тоже.

— Уймись, Лариса, — сказала она своему отражению в зеркале. — Все еще можно переиграть.

— То есть? — поинтересовалось отражение. — Убить Веру? После всего, что она для тебя сделала? И сбежать, да? К Фриде. К ее своеобразной любви, которая превращает тебя в пыль и плесень в сравнении с совершенствами фламенги.

— Нет! Я не говорю об убийстве. И с Фридой… С ней невозможно находиться рядом, теперь я это понимаю. Она слишком легко превращает наслаждение в боль, и, кроме того, я все-таки не… извращенка. Я просто уйду отсюда. Вернусь к Нарику…

— Прелестно. Только как ты увяжешь свое появление перед старым приятелем с тем обгорелым трупом, который идентифицировали как некую Ларису Бесприданницеву? И потом, знаешь ли, вряд ли твои коллеги устроят по поводу твоего воскрешения из мертвых вечеринку с коктейлями, серпантином и стриптизом. Скорее всего, Старик уже нашел тебе замену. И он первым тебя устранит. Отправит на тот свет по-настоящему, без права возвращения.

— Тогда что же мне делать?

— Ждать.

— Еще чего…

— Тогда готовиться к вечернему маскараду. И надеяться, что именно на нем князь Жупаев сделает тебе предложение.

Лариса помотала головой и обессилено отошла от зеркала. Села на пуфик, обняв колени руками, словно человек на вокзале, дожидающийся запаздывающего поезда. Закрыла глаза, и перед ней снова расстилалось снежное поле с мчащимися собаками, ревущий единорог, рысь, обремененная куропаткой, и барон фон Вымпель, победно трубящий в рог. Только рог почему-то звучал как телефонный звонок.

— Черт! — Лариса чуть на свалилась с пуфика. Подскочила к телефону, потерла лоб. Может, померещилось? Но нет, звонок раздался снова.

— Да. — Она устало прижала трубку к уху, почему-то ожидая всех мыслимых неприятностей. Но это звонила неуемная Вера и интересовалась, выбрала ли Лариса себе маскарадный костюм.

— Нет. У меня голова болит, ломит поясницу, першит в горле и заложило нос. По-моему, меня продуло на этой охоте, так что на бал я не пойду.

— Лариска, не дури. Нос у нее заложило. Давай-ка подгребай в комнату отдыха, там сейчас что-то вроде походной костюмерной. Я приглядела тебе пару костюмчиков, но мало ли, вдруг они тебе не понравятся…

Несмотря на усталость и хандру, Лариса почувствовала себя заинтригованной. Воистину, когда речь заходит о примерке нарядов, женщина способна восстать из гроба на эту примерку. Поэтому Лариса пообещала немедленно явиться.

“Пара костюмчиков”, отложенная Верой для Ларисы, оказалась парчовым платьем с огромным кринолином и ярким бархатным сарафаном а-ля рюс.

— Уволь. — Лариса аж зажмурилась от ненормальной яркости нарядов. — Это не мой стиль.

— Чего ж тебе надо? — пропыхтела Вера. Она раскраснелась и вспотела, так как до этого смеха ради пыталась влезть в костюмчик Красной Шапочки. Теперь на ней был купальный халат, но шапочка еще алела на Вериных волосах.

— Как гудок на барже! — изрекла Вера, глядя на себя в зеркало. Под гудком она, видимо, подразумевала злополучную шапочку.

Лариса с некоторой тоской во взоре оглядела превращенную в костюмерную залу для отдыха. Чучела вынесли. Вместо них громоздились вешалки с самым разным платьем, начиная от балетных пачек и заканчивая рясами доминиканских монахов. На бильярдном столе высилась гора разнообразных туфель. За раздвинутыми ширмами и в наспех сооруженных примерочных кабинках кто-то занимался примеркой и чертыхался или, наоборот, хохотал. На подоконниках в блестящих коробках лежали веера, фальшивые бриллиантовые колье, шляпы, чалмы, эннины, страусовые перья… Кружевные шали свешивались со спинок кресел как разноцветная паутина. Под ногами хрустел осыпавшийся с костюмов бисер и жемчуг. В воздухе пахло духами, пудрой и праздником.

— Я тут похожу, посмотрю. — Смирившись с тем, что от надевания маскарадного платья отвертеться не удастся, Лариса решила остановить свой выбор хотя бы на чем-нибудь не очень пестром и без китового уса, который скрипел от каждого движения громче, чем ржавые дверные петли.

— Давай-давай, — рассеянно отозвалась Вера. Она, стоя перед зеркалом, прикладывала к своей амбарообразной груди нечто фривольно-кисейное из разряда “наряд нимфы”. — Представляешь, мне не разрешили на маскарад надевать униформу! Мол, это не соответствует моему положению в свете, ха…