Место в Мозаике (сборник) - Алексей К. Смирнов Страница 66

– Алле! – Голос укротительницы был тонок, но пронзителен, и прозвучал на всё шапито.

Неспешной рысью побежали звери, занимая положенные места: четыре тигра и один лев с пышной, недавно расчесанной гривой и поджатыми губами. Глаза у него были тусклые и безразличные; остальные животные изображали деловитость, подобающую завзятым шоуменам. Они расселись на тумбах, и лев сделал пробное движение лапой.

– Их прикармливают мясом? – шепнул первый географ. Руководитель пожал плечами:

– Откуда мне знать. Скорее всего, не сахаром.

Мента Пиперита, нагнувшись, сколь это позволяли ее малый рост и жесткий корсет, раскладывала цветные палочки. Те, очевидно, были смазаны каким-то вкусным составом, и звери стали принюхиваться.

Ударил бич.

– Не сейчас!

Зал наполнился сумрачным ожиданием. Палочки, то да се – это плохо вязалось с привычным укрощением хищников.

– Подай мне лапу, хороший, – Пиперита обратились ко льву. Тот рыкнул для порядка и неохотно протянул лапу. Мента достала гайку на серебряной цепочке, показала льву, и гайка начала колебательные движения.

– Смотри мне в глаза, Чандр, – потребовала она мягко. – Теперь на гайку, а дальше – на палочки. Подумай, как тебе замечательно. Смотри, какие ослепительные цвета. Подумай, как неплохо тебе живется, – и вложила ему в рот кусочек чего-то съестного, совсем не сахар, а что-то багровое. Лев зажевал, не сводя взгляда с латунной гайки.

– Подай мне вторую лапу и, будь так добр, открой свою замечательную пасть. С клыками, которые не кусают, и с языком, который и может только, что облизать мое обезьянье личико. Ведь я – обезьяна.

Лев распахнул огромную пасть, и Мента Пиперита вложила туда голову без остатка. Поместились даже шея и плечи, так что ей пришлось подняться на цыпочки. По залу пробежал встревоженный гул.

Обслюнявленная голова, посодержавшись в львиной пасти, плавно вытянулась наружу. Мента отступила и смешно развела короткими ручками, ожидая аплодисментов. Они загремели так, что некий тигр дернулся с места, готовый удрать, но дрессировщица уже стояла перед ним, раскладывая палочки и помахивая гайкой.

– Дерсу, – сказала она, – успокойся. Здесь все свои. Здесь любят тебя и восхищаются тобой.

Она угостила Дерсу и вскинула гайку, на которую тигр принялся неотрывно таращиться.

– Вы видите? – Первый географ толкнул руководителя в бок. – Это явный гипноз. Я никогда бы не подумал, что хищники настолько к нему восприимчивы.

– То, что нам нужно, – ответил руководитель. – Мы приехали гипнотизировать хищников.

2

Близился вечер, но Менту не беспокоило отсутствие Дандера.

Она вычерчивала привычный нехитрый чертеж, пытаясь убедить себя в его правильности.

Из пункта А отправляется поезд. Он следует в город Б, где пассажиры никогда не были.

Всё ново для них – и покосившиеся избы за окнами, и дачные замки с башенками, и реки, и мосты. Всё открывается им впервые, в каждый последующий миг. Они не знают города Б и даже не ведают, что он существует на самом деле. Так, отдаленно, краем уха, слышали что-то, но никогда не верили, и вот запаковали чемоданы, собрались.

Пошевеливая шерстяными носками, они возлежат на полках и пьют лимонад.

Но город Б существует.

Если взглянуть на него, предположим, с международной космической станции, то оттуда прекрасно видны и Б, и А. И это никого не удивляет, это в порядке вещей.

Мента Пиперита раздвинула ножки циркуля и глубоко вонзила в города.

Рукоять, или штырек циркуля – наблюдательная точка В.

Оттуда видно всё: и прошлое, доступное лишь пассажирам, для которых оно моментально оборачивается настоящим, и будущее, находящееся для них за семью печатями. Менте хотелось очутиться в пункте В, но она знала, что простым человекам, пускай они даже лилипуты-гипнотизеры, этого не дано. Это прерогатива Создателя. Пассажир неизбежно прибудет из города А в город Б. А где же свобода личности, почему фатализм? А свобода – в незнании будущего.

Доступна гайка, доступны палочки. По силам миссия, ради которой она приехала в этот Ходячий Город – Мента не сомневалась, что прибыла в нужное место.

И Дандера больше нет.

Она вдруг осознала это со всей остротой и повалилась на кровать, тонко постанывая и прикрывая руками сморщенное лицо. Будущее предопределено (города А и Б с небесным наблюдателем В), а свобода человека – в незнании этого будущего, повторила она про себя. Он принимает решения самостоятельно, но все их последствия уже существуют.

И поезд может сорваться с рельсов.

…Географическое Общество, откуда приехали Мента и Дандер, было не очень географическим. Вывеску можно повесить любую. На первых порах оно и вправду имело отношение к географии, но география – штука серьезная, грозящая перерасти в геополитическую науку. Достаточно было двух-трех шагов – и они были сделаны.

Столичное здание Общества приросло этажами и обзавелось собственной охраной. Вместе с камерами слежения и собаками оно не впускало никого постороннего. Географическому Обществу до всего было дело, потому что история творилась в условиях географии, а потому не могла рассматриваться в отрыве от рек, полей и лесов. Со временем образовались новые отделы, оснащенные передовой техникой; был даже создан психологический отдел, который и возглавила Мента Пиперита. Ее безошибочно вычислили в цирке, когда она мастерски орудовала гайкой, и даже раньше.

История куется в географии, а ковкой занимаются люди.

Не удивительно, что в первую очередь Географическое Общество интересовалось людьми, хотя и о Северном Полюсе не забывало, и об Антарктике, и даже открыло ничего о том не ведавший Южный Океан, который немедленно поставило себе в заслугу и нанесло на карту в противовес Северному Ледовитому.

Безусловно, Географическое Общество изнывало от тоски по Ходячему Городу.

Это был недосмотр, неуловимая административная единица. Его видели в разных местах, но он скрывался, когда не успевало пройти и пары десятков лет, и специалисты начинали подозревать неладное. Процессы в нем ускорялись, он становился резвее, подвижнее.

Ему, казалось, кто-то помогает, и Мента Пиперита была поставлена в этой немноголюдной, из двух человек, экспедиции главной, благо запахло психологией и психотерапией, а у нее было и соответствующее образование, и дар от Бога. Кого, когда и где анализировать – никто не представлял. Найти Город, остановить Город – вот задача, которую поставили перед ней, и она с серьезной легкостью согласилась. Она и сама догадывалась, что кто-то подтачивает Город изнутри, и Город бежит-улепетывает, спасаясь от прошлого, не в силах любоваться могильными плитами.

Она вновь и вновь повторяла чужие слова: «Мы забираем из прошлого краски. Но разве не они нас мучают? Мы любовались ими, и вот их нет».