Властелин вероятности - Дмитрий Янковский Страница 66

– Как ты сказал? Что ему помешало? Случайность?

– А что такого? – не сразу сообразил вампир.

– Случайность! – еще раз повторила Анечка.

– Ты с ума сошла. – Деня повертел пальцем у виска. – Это же сказка!

– А может, у Лысого такое извращенное чувство юмора? Погоди! Дай подумать. В сказке про Буратино хоть что-то было про флейту?

– Кажется, нет.

– Жаль. – Анечка села на доски и уперла подбородок в ладони. – Но как бы там ни было, флейта – это ключик от неведомой для нас двери.

– И что?

– Мы не будем отдавать флейту аварийной команде, вот что. Это будет так же глупо, как если бы Буратино отнес свой ключик в полицию. Если вокруг флейты завязалась такая кутерьма, значит, за дверью находится нечто стоящее.

– Например?

– Не знаю. Но и Сергей, и дядя Миша говорили о каком-то другом мире, из которого людей изгнали в незапамятные времена. Еще Сергей был уверен, что, если бы не устройство, управляющее случайностями, в нашем мире могли бы действовать заклинания.

– Подробнее можно?

Анечка рассказала Денису все о прогулке, о парке и других невероятных вещах. Только о могиле инженера она говорить не стала, поскольку сама возле нее не была.

– Это все одни лишь предположения, – остудил ее вампир. – Никаких практических доказательств. Ладно, хоть мне твоя идея об аналогии с золотым ключиком и кажется притянутой за уши…

– Ты первый сказал!

– Я шутил, а ты всерьез ухватилась. Ладно, не дуйся. Значит, будем считать, что ты Буратино. А я тогда кто? Артемон?

Он выдвинул клыки и пару раз гавкнул.

– Похож, – улыбнулась Анечка.

– А кто тогда папа Карло? Этот персонаж должен появиться в самом конце и, как лесник из анекдота, надрать Карабасу задницу.

– Иван Сергеевич уже никому задницу не надерет, – вздохнула Анечка.

– Тогда кто?

– Сергей! – выкрикнула девушка.

– Но он ведь тоже погиб, – негромко напомнил Денис.

– А вдруг нет? – В глазах Анечки мелькнула надежда.

– Ань, успокойся. Мне больно об этом говорить, но, если человек плавает в ванной лицом вниз, ему уже ничего не поможет. Черт дернул меня за язык обмолвиться о золотом ключике!

Анечка закрыла лицо руками и разревелась.

– Лысый у меня всех забирает. И Сергея, и дядю Мишу. Они оба что-то важное знали о нем, и он их убил.

– Это война. – Денис присел рядом и погладил ее по плечу. – На войне всегда бывают потери.

– Когда я принимала присягу, мне все казалось игрой в «Зарницу». Ну, типа, круто – охотники за привидениями.

– А на меня все рухнуло как лавина. И все же странно, что человек такой силы, как Лысый, не использует ее открыто. Значит, есть какое-то ограничение. Есть! Он о нем знает, а мы нет. Глупо.

– Я думаю, что Лысый не человек, – совсем тихо сказала девушка. – Разумное Зло. Теоретически это возможно, ты же знаешь. На заре экзофизики не раз поднимался этот вопрос.

– Сатана? – шевельнул губами Денис.

– Какая разница, как это назвать?

– Н-да, – Деня поежился. – Мы призваны бороться со злом, но выступать против самого прародителя Зла было бы несколько опрометчиво.

– Шерлок Холмс, – узнала Анечка. – Из «Собаки Баскервилей». Только цитата не совсем точная.

– Я тебе не компьютер.

– Может, все же попробуем надрать ему задницу?

– Кому? – Деня прищурился.

– Лысому.

– Сатане?

– Ну, – Анечка пожала плечами, – мне бы не хотелось так его называть. Слишком весомо. Лучше пусть будет Лысым. Так, по-домашнему.

– Надрать задницу. Звучит круто, но пока что задница горит у нас. Не заметила? У меня мышцы деревенеют без свежей крови!

– Тогда тебе лучше не двигаться. Экономь кислород.

– Да фиг он так экономится. – Денис грустно вздохнул. – Пойду лучше еще пару крыс изловлю.

– Фу! – скривилась Анечка.

– Думаешь, мне не противно? А как жить? Мало того, что эти твари на вкус хуже стоялого гноя, так у них еще и блохи в шерсти. Ладно, пока полежу, там видно будет.

Чердак разбегался в две стороны и терялся в густых тенях. Скоро белые ночи окончательно сойдут на нет.

Деня прилег на доски рядом с девушкой – почти коснулся ее бедра головой. Потом, словно невзначай, придвинулся еще чуть-чуть. Анечка скосила взгляд, но смолчала.

Вампир закрыл глаза и повернулся на бок, при этом еще немного придвинулся. Его белобрысые волосы коснулись джинсовой ткани. Анечка отвернула лицо и улыбнулась – это становилось забавным. Деня замер, как отлитый из гипса, стараясь сохранить достигнутый статус.

Минуту ничего не менялось. Девушка шевельнула плечами, разминая затекшую спину. Отстраняться не хотелось – пусть Деня лежит, если ему так приятно.

Наверное, у каждого человека есть некий предел интимности. Расстояние, на которое он подпускает к себе тех, с кем не собирается ложиться в постель. У некоторых оно больше, у других совсем маленькое. Но чем меньше оно, тем старательнее человек его защищает.

Сейчас отстраняться не хотелось. То ли чувство вины давало о себе знать, то ли что-то еще – Анечка никак не могла понять своего отношения к Денису. Как парень он ее точно не возбуждал, но было нечто иное. Да, скорее всего, чувство вины за то, что он стал таким. И еще чувство благодарности за поддержку.

Анечка только сейчас задумалась о том, сколько Деня потерял, став вампиром. Раньше это выглядело как-то абстрактно. Сейчас – нет.

Она слышала, что вампирская жажда крови – это сублимация сексуальных желаний. Интересно, могут вампиры трахаться или нет? Женщины наверняка могут, но мужчинам физиологически нужно давление крови. Да, с кровью у них проблемы. Остаются только фантазии. Видимо, не случайно вампиры выбирают жертву противоположного пола. Это у них такой секс. Кровавый.

Анечка всегда ощущала, когда ее хочет мужчина. Без слов, без намека. Непонятно как. То ли на уровне запаха, то ли вообще на уровне тонких энергий. Иногда это было приятно, чаще нет, иногда совсем отвратительно.

У Дениса это всегда было ярко написано прямо на лбу. Отвращения не вызывало, восторга тоже. Такая галочка, крестик, засечка. Всегда приятнее нравиться, чем вызывать отвращение.

Сейчас что-то неуловимо изменилось – Анечке захотелось сделать для Дени приятное. Ну, не в этом смысле, конечно. Так, чисто по-дружески.

Она тихонько провела ладонью по волосам вампира. Лед, а не кожа. Но Анечка руку не убрала.

Денис лежал как труп – даже не шевельнулся.