Тень воина - Александр Прозоров Страница 66

— Доспеха железного взяли мы на половцах тридцать две кольчуги, да семьдесят три брони дощатой, семь кольчуг мало порченных, и порченых дощатых броней осьмнадцать, шеломов числом три сотни без двух шапок. А прочие шапки, халаты, штаны и иное я зараз к прочей рухляди приписал, каковой аж одиннадцать возков загрузилось. Мечей больших взяли три сотни и еще семь, секачей разных две сотни и еще сорок два, ножей малых шесть сотен и пятнадцать, топоров разных девяносто штук. Зерна, корней всяких, да кочанов взяли без счета, да без счета и оставили, потому как скотине по дороге почитай всё и скормили. Девок разных добрых сорок пять, баб обычных два десятка, детей годных тридцать одного. И одного же хана увечного тоже взяли. Упряжи и седел нагрузили семь возков, точно счесть не смог — однако же гружено одинаково, оттого мыслю возками и делить…

Перечень добычи длился еще довольно долго: железные прутья и станины, скребки и шкуры, кошмы и попоны, ковры и посуда. Олегу это очень быстро надоело — однако ратники слушали, затаив дыхание, словно вещего старца.

— А еще в кочевье освободили мы сорок одного невольника с разных мест, — опустив грамоты, наконец-то закончил Кожемяка. — На кошт их по обычаю приняли, а ныне должны до весны приютить, дабы те по сухой дороге до дома воротиться могли. Рухлядь у них ныне есть, не голые. Дабы в тягость никому они не стали, прошу сход милостью своей по два барана на каждого отделить, да по ножу ладному, и по кошме для сна. Кто приют им даст, тому и скотина достанется.

— Любо, любо, — хоть и без особого энтузиазма, но согласились воины. — Грех землякам в беде не подсобить. Все мы люди русские, не оставим.

— Быть по сему, — кивнул Кожемяка. — Ну, а ныне с долей воеводы нашего нам определиться должно…

Олег вскинул голову — происходящее внезапно показалось ему интересным.

— Воеводе по обычаю нашему десятина всего полагается, дабы и за хлопоты ему отплатить, и расходы вернуть, и зачин ладный одобрить. Десятиной у нас коней сочтется семь десятков с небольшим, да овец две сотни, да броня, да девок четыре, две бабы, детей три, рухляди возок… Однако же, ведомо мне, воевода наш сильно в свою руку хана половецкого желал. Он, понятное дело, хоть и покалечен в сече маленько, ан с родичей за него выкуп спросить можно немалый. Тут не десятиной, а и тремя кончиться может. Посему спросить сход желаю: согласны ли воеводе нашему за хитрость, удачу и дело доходное хана половецкого без счета за десятину дать?

— Какая десятина?! Кому?! Лапотнику безродному?! — послышался удивительно знакомый голос. — Да какой он воевода?! Чего он сделал доброго?! Пред кочевьем за спины спрятался, пока мы с половцами не на живот бились, опосля добра попортил в кочевье немало, а под конец и вовсе рать бросил, в бурю куда-то сховавшись! Гнать его надобно, а не десятину давать!

— Что?! — возмутился в ответ Захар. — Ах ты, тать, душегуб кровавый! Ты, ты в погоню метнулся, воеводу не слушая! Ты родичей наших под мечи половецкие подвел! Ты!! Кто с воеводой в сечу кинулся, все целы остались! А ты токмо наших троих загубил, тварь!

Происходящего далеко впереди Олегу было снизу не разглядеть, но, судя по звукам, разгорячившегося Захара люди пытались удержать.

— Что? Что скачешь, лапотник? Где твой кузнец разлюбезный? Отчего сходу не скажет, почто за нами не пошел, почто струсил?

Толпа заволновалась, крутя головами, и в наступившей паузе ведун четко произнес:

— А чего тебе объяснять, барану тупоголовому? То, что, не кинься ты вперед, как щенок за костью обглоданной, мы не спеша всей ратью туда бы подошли да копейным ударом без потерь степняков смяли? Что из-за дури твоей мне тебя же, козла безрогого, пришлось внезапной атакой из беды выручать? Да разве тебе, шпана подзаборная, это понять удастся? Тут ведь умнее курицы быть надобно. А у тебя, Княжич, сие ну никак не получается.

Ратники подались в стороны, образовав между Олегом и ватажником живой коридор. Тот расправил плечи, положил руку на рукоять меча:

— Как ты меня назвал, грязный лапотник?

— Так ты еще и глухой? — изумился Середин.

По толпе пробежал легкий смешок. Княжич налился краской, как помидор, рванул из ножен клинок.

— Правильно, — улыбнувшись, поднялся на ноги ведун, подхватил свой щит и вытянул саблю.

Всё! Поход закончен! Он больше не нуждался в сплоченной силе княжичьей ватаги, в ее мечах и броне. Теперь настало время вспомнить хвастовство Княжича, его наглость, надменность, кубок из ягодного тиса и откровенное хамство, которое он позволил себе минуту назад. Считает ведуна трусом? Пусть докажет, что это действительно так.

Княжич вытянул в сторону левую руку — кто-то тут же вложил в нее щит, — быстрым шагом двинулся вперед. Шлема он не надевал — Олег тоже не стал бегать к своим сумкам, скинул только налатник и шапку. Судя по всему, сейчас всё равно станет жарко.

Ватажник, не замедляя шагов, метнул вперед меч — ведун принял его на щит, сделал ответный выпад и тоже угодил клинком по умбону. Тут же последовал новый выпад — Княжич бил его из-за плеча, с оттягом, нисколько не смущаясь, что выпады приходятся на щит. Видимо, рассчитывал быстро расколотить его и оставить Олега безоружным — но окантовка надежно стягивала дерево. Ведун, уловив момент новой атаки, тоже рубанул из-за головы — но рядом с приоткрытым щитом ватажника. Клинок едва не располосовал врагу лоб — но в последний миг Княжич всё-таки отпрянул, а по кольчуге кончик сабли чиркнул, не причинив видимого вреда.

Чудом избежав смерти, ватажник отступил, прикрылся щитом, двинулся по кругу, оценивая противника и придумывая новую тактику атаки. Олег вскинул саблю, открылся, словно начиная атаку, но удар нанес не клинком, а окантовкой в правый край вражеского деревянного диска. Противоположный край качнулся вперед, ватажник, как это обычно и бывает, напрягся, выправляя положение. И переборщил: край щита выдвинулся слишком далеко вперед, открывая тело, — ведун моментально сделал выпад, но Княжич отмахнулся мечом. Опять закружился, зло поглядывая над щитом:

— Ты думаешь одолеть меня, кузнец? Ты, лапотник безродный, меня, боярина в пятом колене?

— Чмо ты бездомное, а не боярин.

— А-а-а! — Княжич кинулся вперед, с силой ударил ногой в низ щита Олега, чиркнул клинком поверху, но, ни до чего не дотянувшись, тут же отскочил — ведун ответным выпадом попытался уколоть его через верх, вывернув саблю — однако промахнулся.

Ватажник опять ринулся в атаку. Олег напрягся, принимая удар ноги на эфес сабли, плечо и колено — но разогнавшийся враг не просто ударил его, а прыгнул выше, наступил на край щита, обрушился на ведуна сверху. Середин попытался ударить навстречу саблей, но та со звоном столкнулась с плечом, что-то больно резануло по уху, тело покачнулось от неожиданной нагрузки, и он потерял равновесие, падая куда-то вбок. Щит врезался в мерзлую землю, вылетел из руки, Олег больно грохнулся на плечо, подтянул ноги, пнул наугад в нависающую массу, перекатился, вскочил, взмахнул саблей — цела.