Утраченная невинность - Карен Миллер Страница 66

— Ничего не происходит.

— Разве? — Эшер осторожно поставил кружку. — Тогда почему ты на меня не смотришь, Мэтт? Почему прячешь глаза, когда говоришь «я не люблю ее»?

Мэтт посмотрел на него. Воткнул иглу в клубок ниток и встал.

— Я не прячу. Или тебе есть дело до моих переживаний, Эшер? Какие пустяки. Почему бы тебе не заняться своими делами и не предоставить мне…

Мэтт не закончил — со стороны стойл донесся треск, и он резко повернулся на звук. Оба бросились к двери; Мэтт добежал первый, ударом отворил дверь и выскочил в конюшню. Лошади волновались, вставали на дыбы и лягались, напуганные громкими звуками ударов по дереву и треском ломающихся досок.

Мэтт выругался.

— Опять эта проклятая скотинка! Никакого проку от него, одно беспокойство. Эшер, хватай веревку подлиннее. Мне потребуется твоя помощь.

Жеребенок серой масти, некогда поранившийся по дороге от Дораны в Башню, бился в своем стойле. Встревоженные парни Мэтта выбегали из верхних помещений, на ходу натягивая сапоги и куртки. Сам он схватил брошенную Эшером веревку и побежал к стойлу.

— Стойте здесь, ребята, — скомандовал он своим молодцам. — Не надо беспокоить его, он и так паникует.

Эшер заглянул в стойло жеребенка поверх дверцы. Животное лежало возле стены. Оно оказалось в западне — задние ноги застряли меж досок, которые жеребенок проломил копытами. Эшер заметил кровь. Раньше уже случалось, что лошади погибали вот так, истекая кровью. Времени у них с Мэттом было немного.

Понимая друг друга без слов, они молча зашли в стойло. Жеребенок начал биться, стараясь вырваться из ловушки. Эшер подошел к нему спереди, одну руку положил на голову жеребенка, другую на шею и прижал к застланному соломой полу, помогая себе коленями. Животное всхрапнуло и попыталось вырваться, но Эшер держал крепко. Мэтт быстро опутал одним концом веревки передние ноги жеребенка, другим — задние, крепко затянул узлы, посмотрел на Эшера и кивнул.

— На счет три. Раз… два… три!

Он потянул за веревки, а Эшер — за шею и голову, высвобождая животное из пролома. Когда это удалось, Эшер снова навалился на жеребенка коленями, а Мэтт развязал узлы и распутал веревки. Юный Джим, всегда вовремя оказывавшийся под рукой, уже отодвинул щеколду свободного стойла, и они вместе разом впихнули туда животное. Жеребенок немедленно принялся скакать и взбрыкивать, выплескивая страх и ярость, а они, обливаясь потом и тяжело дыша, вышли во двор.

— Спасибо, — произнес Мэтт. — Вот скотина неблагодарная.

Эшер ухмыльнулся.

— Кто — я или он?

Мэтт в ответ как-то криво ухмыльнулся.

— А ты как думаешь?

Вокруг шумели парни Мэтта, и продолжать в их присутствии откровенный, даже неприятный разговор было невозможно.

— Думаю, пора мне идти. Позже поговорим, ладно?

Мэтт собирал веревку кольцами и снова прятал глаза.

— Если ты настаиваешь…

Озадаченный и уязвленный, Эшер засунул руки в карманы.

— Хочешь сказать, что говорить нам не о чем?

Мэтт посмотрел ему в глаза. Лицо у него было грустное и усталое.

— Хочу сказать, что из нашего разговора вряд ли толк получится.

Почувствовав себя оскорбленным, Эшер повернулся и зашагал прочь. Не останавливаясь, бросил через плечо:

— Да, чуть не забыл… не надо больше оказывать мне услуг, Мэтт.

Он был в ярости и все же надеялся, что Мэтт бросится за ним. Или хотя бы окликнет. Сделает хоть что-нибудь, но не допустит разрыва.

Мэтт ничего не сделал.

Ну и пусть. Пусть Мэтт разыгрывает неудачника, если ему угодно. А у него, Эшера, есть другие друзья и другие заботы. Такие, как заклинание погоды.