Хаос дорог - Мария Николаева Страница 66

И все‑таки… как же забавно вышло! Ведь все это я осознавал и раньше, но не относил к себе. Отчего‑то мне всегда казалось, что законы мироздания меня ни в коем разе не касаются…

Касаются. Но с одной поправкой – маленькой, но существенной: пока я сам не захочу обратного.

Последняя мысль холодком скользнула по спине. Боги, да что же я такое? Для чего вы создали нечто, настолько не поддающееся пониманию?! Ведь если я того пожелаю – никто и ничто не сможет мне помешать… — Ксан, я не хотел… — Нет, ты прав. Каждому дают ровно столько, сколько он сможет вынести. И только его вина в том, что он падает на полпути к цели. Потому что он сам раздул свой груз до немыслимых размеров, сам убедил себя в его неподъемности. Что ж, раз виноват – сам и плати. Все верно.

Поль лишь покачал головой, не осуждающе и не разочарованно – с каким‑то внутренним пониманием…

А ведь один раз он уже вызвал у меня схожие ощущения… — Ксан, не все упавшие безнадежны. Кто‑то из них поднимается. И становится намного сильнее, потому что в итоге несет двойную ношу. Более того, скажу тебе по секрету, многие ошибаются, даже великие и величайшие не застрахованы от падений. Но они находят в себе не только силы для того, чтобы вновь подняться, но также со временем исправляют свои ошибки, учатся на них.

Странное чувство волной прокатилось по телу. Очередное предвидение? Нет, не похоже.

Я нахмурился, не понимая, с чего это мой организм в последнее время превратился в сверхчувствительную антенну, остро реагирующую на малейшие изменения в пространстве.

Бездна! С чего это во мне решила заговорить кровь Западных Владык? И чем дальше, тем властнее и увереннее звучит ее голос!

Обычно способности к тому или иному направлению дара пробуждаются лет в тринадцать–четырнадцать, и к шестнадцати годам уже ясно, что и от кого унаследовал ребенок. Меня учили быть Западным. Марвид потратил на это не один год, но все впустую. У меня не было этого дара! Но тогда почему он так настойчиво напоминает о себе сейчас?!

Бездна! Я же не знаю, чего еще можно ждать от себя! И это пугает. А ведь если все пойдет так и дальше, то скоро чувствительность к событиям обострится до предела – и тогда у меня появятся все шансы сойти с ума, потерявшись на стыке между реальностью и вероятностью…

Хм… кажется, мне следует внести в свои планы помимо всего прочего еще и визит к Западным. Хватит уже избегать членов этой Семьи. Возможно, нежелание иметь с ними дело было величайшей глупостью в моей жизни.

И все же… ну и шуточки у danely Судьбы! Мне же придется посетить все четыре Дома и желательно в самое ближайшее время!..

А начнем мы, разумеется, с Сияющих. Они достойны моего самого пристального внимания. Тем более что в одном Поль прав: свои ошибки нужно исправлять. А от моих действий всегда больше всего страдали именно светлые.

…День прошел спокойно, и к вечеру караван, как и планировалось, подошел к портальной арке. На ночлег было принято решение остановиться прямо здесь, не вторгаясь в земли светлых. Очень правильное решение, кстати: будь вы хоть тысячу раз посланниками эльдов, ночью в их леса лучше не соваться – убьют и не заметят. Все же, как бы я ни относился к Сияющим и их слугам, одно я признаю: более беспощадных и безжалостных воинов, чем эльды, этот мир не видывал. Сиды бывают крайне жестоки, но их жестокость обычно оправданна. Ифриты с большой вероятностью пройдут мимо вас и не обернутся, если вы, конечно, не пробудите к жизни всепожирающее пламя их ярости. Мориды с покойны всегда, при любых обстоятельствах они отойдут в сторону – их политика невмешательства раздражает многих, но она хотя бы понятна и приемлема. Эльды же убивают всегда – и им плевать на все ваши объяснения. Они из тех, кто вначале стреляет, а потом спрашивает, кого это принесло? И обычно отвечать уже некому…

В общем, без приглашения и сопровождения на их землях лучше не появляться. Даже Владыкам. Особенно Владыкам.

…Ночь у самых границ владений любого Дома всегда волшебна. Двуликие были, есть и будут столпами этого мира. Они стояли на его страже еще во времена Изначальных, и когда‑нибудь они проводят этот мир за грань бытия. Они не боги – ни в коем случае, но только они держат этот мир в равновесии. И если когда‑нибудь – не дай Провидение – они исчезнут с лица земли, то вместе с последним из них перестанет существовать и все остальное. Почему так? Никто не знает. Но каждый из них несет свою вахту. В любом родовом гнезде есть комната слияния, в которой постоянно находится кто‑нибудь из Семьи. Что там происходит? Я не знаю. Более того, мне этого не дано узнать, потому что Двуцветного и близко не подпустят к тому уровню. Потому что моя энергетика может внести дисбаланс в налаженные каналы мира – все‑таки я не самое обычное существо, и моя изначальная биполярность вряд ли придется по вкусу тонким граням нашего мира. Будучи вместилищем сразу двух прямо противоположных сил, я опасен, причем для всех без разбора…

Впрочем, речь сейчас не обо мне, а о том, что двуликие держат этот мир. Точка.

И мир сам знает, что зависит от них. Поэтому так старается окружить их заботой, любовью и красотой. Куда бы ни направил свои стопы Владыка, где бы он ни оказался – вслед за ним всегда идет сказка…

Иногда я жалею, что не похож на прочих двуликих. Меня мир отторгает. Я чувствую, что противен ему. Собственно, поэтому я всегда и ощущал себя ущербным среди близких. Я был готов терпеть их ненависть, их презрение, но испытывать все грани отвращения мира… это больно. Особенно когда видишь, какой заботой он окружает остальных…

Наверно, мне следовало уйти к смертным с самого начала, а не травить душу несбыточными мечтами.

И все‑таки… мне не хватает той волшебной сказки, частью которой я становился помимо воли нашего мира, когда оказывался в окружении двуликих.

Лагерь постепенно погружался в сон, а я, вместо того чтобы дать волю усталости, лежал на спине поверх одеял и смотрел в небо, наслаждаясь спокойной красотой и умиротворением. И пусть это создавалось не для меня, пусть я всего лишь похитил мгновение, принадлежащее кому‑то другому… имеет ли это значение?

Сознание привычно блуждало по извилистым аллеям памяти, нигде особо не задерживаясь. Иногда перед глазами появлялись знакомые и безмерно дорогие лица тех, кого я упустил… но это уже не вызывало во мне ничего, кроме легкой грусти. Чувство вины не исчезло – оно навсегда останется со мной, – но оно затаилось, испугавшись волшебной красоты ночи…

И все же я слишком много задолжал светлым. И дело не только в тех детях, чьи жизни стали пищей двуцветного чудовища. Не в них дело. Их смерти на моей совести – и только. А вот другие… те, кто все‑таки пережил знакомство со мной… Я переписал не один десяток жизней. Я не хотел, но все равно на сияющих ровным золотом страницах их жизни я кровью прочертил линии нового узора, изменив не только их судьбы, но и свою.

Настанет время – и мне придется ответить. За все. Чем я оправдаю свои действия? Найду ли причину, достаточную, чтобы объяснить все свершенное? Сомневаюсь. Семена ненависти, невольно брошенные моей рукой в чужие души, уже проросли. И вряд ли легко будет вырвать их окрепшие побеги…