Восточный квест - Анатолий Матвиенко Страница 66

Ван Вей надолго замолчал. Потом ответил:

— Не в моих полномочиях принять решение самостоятельно. У нас коллегиальное правление.

— Естественно. Как вы проголосуете на совете четырех замов?

— Скорее — за. У вас есть неопровержимые аргументы.

— Верю. Есть одно «но». Не могу отпустить вас просто так. Как уже говорилось, в крупных играх цена жизни одного человека — ноль. Ваши коллеги могут принять предложение хотя бы об условиях переговоров. Но при этом потребуют мою голову. У многих остались родственники и близкие в зоне взрыва.

— У меня тоже. Не буду скрывать.

— Тогда доверие за доверие.

Повинуясь команде комма, жучок слетел мне на руку.

— Узнаете?

— Да. Такой нашли матросы с катера. Он переправлен в Бейджин.

— На дирижабле сгорело все оборудование. Этот жук — единственный способ связи с вами из Парижа. Он может подключиться к сети Даеджин и сделать вызов прямо к вам. Сейчас я сделаю звонок.

Пискнул переговорный гаджет, напоминавший мобильники начала XXI века.

— Вызов от незарегистрированного абонента, — удивился военный.

— Обратная связь еще проще. Нагнитесь к жуку и скажите «Олег». Если со мной связи не будет, вам ответит кто-то другой из наших.

Переговорник старшего полковника снова пискнул. Тот глянул на меня, получил одобрительный кивок и принял вызов.

— Здесь Ван Вей. Буду через полчаса. Конец связи. — Отключил девайс. — Нам пора заканчивать. Меня ждет машина.

— Вижу. Давайте так. Я обещал Чи Гао вывезти его семью. Дальности хода дирижабля хватит до Бомбея, если навесить пару дополнительных баков и не гнать.

— А потом?

— Туда придет французский пароход. Это уже мои проблемы.

— Какие потребуете гарантии безопасности?

— Франклин Вей может взять на себя командование дирижаблем.

— Олег, вы переходите всякие границы. Требуете моего сына в заложники?

— При желании могу взять его в заложники хоть сейчас или сразу убить, он в комнате ниже этажом. Ван, послушайте. Мы пробовали управлять вашими людьми химией. Могу прямо здесь влепить вам инъекцию, будете исполнять любые команды. Пробовали промывать мозги, Тан Цзияо соскочил, а Чжоу Цинлин продолжал слушаться. Ни к чему хорошему это не привело. Выход один — договариваться, ставить партнера в условия, когда ему выгодно идти тебе навстречу. Если убью Франклина, достичь договоренностей станет сложнее. Если не рискуете дать его мне в провожатые, тем показываете, что считаете меня бешеным псом, с которым девятнадцатилетнего ребенка опасно оставить в гондоле. Иными словами, толкаете моих шефов разрушить плотину ГЭС, забить на ваш портал и самим строить супероружие. Кстати, ваш сын — защита не только от вас, но и от ваших коллег, надеюсь, они не прикажут обстрелять летательный аппарат с ним на борту. Решайтесь, вас ждут на работе неотложные дела. Извините, что отвлекаю.

Вертолет нес меня к причальной мачте. В кабине трое испуганных китайцев, все меня ненавидят. Дежа вю?

До Бомбея Ван вызывал меня трижды. Сообщал о трудных переговорах с коллегами и беспокоился о сыне, когда вышли из покрытия сетки. Исхитрился через комм и жука связать электронику дирижабля с переговорником военного. Они поболтали и успокоились. Мне надоело играть в дипломата, и я натравил на них Джонса. Билл сможет сутками обсасывать все договоренности, получая удовольствие, близкое к сексуальному. Моя работа закончена.

Сын вояки оказался неплохим парнем. В Индии я уговорил его сделать небольшой крюк и посмотреть на Тадж-Махал.

— Понимаешь, я видел звезды, несколько планет, но не был в месте, которое считается самым красивым на Земле.

— Какие они… звезды? — впервые спросил меня Франклин. Прогресс. Раньше удостаивал меня только односложными репликами и сугубо по делу.

— Красивые. Холодные. Чужие. А планеты красивы только для туристов. Простому десантному сержанту экскурсии не положены. Для меня что Альдебаран, что Кентерра — отсеки и коридоры, у наших зеленые, у галактов белые.

— Я, наверно, и этого не увижу.

— Если ты о Кентерре, то радуйся, что не попадешь к черным кляксам. Меня считаешь сволочью и убийцей, поверь, они в тысячу крат хуже. Кстати, мы просчитывали, можно ли построить звездолет на этой планете. Оказывается — можно хоть сейчас. Только детали гравитона, генератора 0-перехода и плазменного ускорителя для движения в обычном пространстве затянут около десяти тонн. Технически осуществимо, но слишком дорого.

— Значит, нет.

— Не совсем. Пересылка грузов на Землю-2 у нас шла за счет энергетики передающего комплекса. Ваши соотечественники изначально имели гораздо более скромную базу и использовали принцип «тяни-толкай». Ну да, и вы оказались намного «ближе» в координатах многомерного пространства. Сможем реализовать тот же принцип еще раз, в Три ущелья хлынут изделия уровня не двадцать первого, а двадцать четвертого века. Если твой отец и его коллеги не будут упрямиться, получите медикаменты, и проживешь не девяносто лет, а сто пятьдесят — двести. Тогда до освоения Луны и добычи руды на астероидах точно доживешь. Да что рассказывать, смотри.

Очередной раз изнасилованный, мой комм подстроился под архаичные стандарты радиосвязи и передал картинку на компьютер дирижабля. Франклин как зачарованный смотрел на пейзажи далеких планет, восходы и закаты в системах двойных и тройных звезд, архитектурные памятники гуупи и самуа, стройные силуэты космических линкоров и крейсеров. Он видел нечто подобное в фантастических фильмах. Но тут — документальный видеоряд. Несмотря на юношеский максимализм и склонность к восприятию мира исключительно с полярными оценками, парень начинал понимать, что в новом повороте судьбы есть свои плюсы.

Его сверстник, сын физика Чи Гао, тоже впитывал космические сцены, затаив дыхание. Он на время даже отвлекся от основных событий собственной жизни: полтора месяца под домашним арестом после бегства (или похищения) отца, бесконечные допросы офицерами МГБ, неожиданное освобождение и странное путешествие с матерью во Францию для обещанной встречи с папой.

Индийскую жемчужину мы увидели в лучах восходящего солнца. Высшее достижение мусульманского зодчества всех времен и народов сверкало белизной. Огромный белый купол идеальных пропорций и четыре ракетоподобных минарета, потрясающей красоты сады. Уверяю, ни слова, ни фото- и видеозапись не передают величия, изящества, торжественности комплекса. А еще какой-то скорбной нежности, которые вложил в мавзолей император Великих Моголов Шах-Джахан в память о любимой жене Мумтаз.

Памятнику исполнилось всего семнадцать лет. Он не пожелтел от промышленных выбросов, стены не изъедены трещинами от усадки грунта.

Впрочем, я нашел единственное слово на русском языке, характеризующее мечеть. Оно созвучно слову «охренеть». И мысленно извинился перед Раджой, что смотрю на Тадж-Махал без него.