Жертва всесожжения - Лорел Гамильтон Страница 66

Он протянул руку к дрожащему краю золотого света – иотдернул.

– Храбрость моя и вера все еще подводят меня. Япо-прежнему недостоин. Я должен был шагнуть в свет, взяться за Святой Крест идержать его бесстрашно.

Он закрыл лицо почерневшими руками. Бабочки покрыли каждыйдюйм обнаженной кожи, полоща крылышками, и виднелся только белый плащ итрепещущие насекомые. Была полная иллюзия, что бабочки заполняют весь плащ.

Уоррик медленно и осторожно развел руками, чтобы непобеспокоить бабочек. И улыбнулся.

– Я много сотен лет слыхал о Мастерах, которыепризывали к себе зверей, но до сих пор не понимал, как это делается. Этовосхитительная связь.

Казалось, он страшно радовался своим «зверям». Я лично быланесколько разочарована. Бабочка – не слишком хорошая защита от зверей тоготипа, что умеют призывать другие вампиры. Ладно, раз Уоррик доволен, кто ятакая, чтобы портить ему радость?

– Иветта заставила меня поклясться Богом, что я невыдам некоторые ее секреты. Я не нарушил своего слова и своей клятвы.

– Ты хочешь сказать, что есть вещи, которые я должназнать и которые ты мне не сообщил?

– Я сказал тебе все, что волен был сказать, Анита.Иветта всегда была умна. Она все эти годы манипулировала мной, чтобы я предалвсе, что было мне дорого. Она связала меня клятвой перед тем, как мы приплылина ваши берега. Тогда я не понимал, но теперь понял. Она знала, что я увижу втебе человека чести. Человека, который защищает слабых и не бросает своихдрузей. Перед твоим лицом все разговоры совета об ответственности и чести –жалкое притворство.

Сказать «спасибо» – этого явно было недостаточно, но что ещея могла сказать?

– Спасибо, Уоррик.

– Даже когда я был жив, существовала огромная разницамежду аристократами, по-настоящему ведущими своих людей и заботящимися об их нуждах,и теми, кто лишь пользовался ими.

– Мало что изменилось, – сказала я.

– Мне прискорбно это слышать, – ответил он ипосмотрел вверх – то ли на солнце, то ли на что-то, чего я не видела. –Солнце приближается к зениту, и я слабею.

– Тебе не нужно укрытие для дневного отдыха? Я поняла,что не следовало этого говорить. Настолько ли я ему верю, чтобы оставить вподвале с Жан-Клодом и всей компанией без присмотра? Не совсем.

– Если сегодня мой последний день в свете солнца, я непотрачу его на то, чтобы прятаться. Я погуляю в твоих прекрасных лесах, потомзакопаюсь в листья. Мне случалось прятаться в палой листве. В лощинах она лежитглубоко и густо.

Я кивнула:

– Я это знаю. Почему-то я решила, что ты городской.

– Я много лет жил в городе, но первые дни жизни провелсреди деревьев куда более густых и мощных, чем эти. Земли моего отца былидалеки от городов. Хотя сейчас это не так. Лесов, где я охотился и рыбачилмальчишкой, больше нет. Иветта разрешила мне поездку домой – в ее сопровождении.Я жалею, что поехал. Это отравило мои воспоминания, превратило их в подобиеснов.

– Хорошие воспоминания так же реальны, как иплохие, – сказала я. – Не позволяй Иветте отобрать их у тебя.

Он улыбнулся, потом поежился. Бабочки взмыли в воздух, какосенние листья, поднятые ветром.

– Мне пора. – Он. пошел прочь среди деревьев,сопровождаемый шлейфом бабочек. Белый плащ скоро исчез из виду, но бабочки ещедолго неслись за ним, как крошечные стервятники, отмечающие след смерти.