Искусница - Елена Хаецкая Страница 66

— Да ну? — сморщился Моран. — Это вам кто сказал? Или в книжке вычитали?

— В книжке вычитал, — ответил Николай Иванович. — Причем не в одной, а сразу в нескольких. Медная табличка означает, что у хозяина имеется представление о хороших манерах.

— И откуда вы взяли, что у меня нет хороших манер? Я, между прочим, держу породистую собаку, что неоспоримо свидетельствует о наличии у меня отменного вкуса. Я учу мою собаку разным трюкам. Что, не ожидали? Когда она подрастет, она будет великолепно травить людей. Гладите, какие зубы.

Он наклонился, схватил щенка за морду и продемонстрировал гостю остренькие зубки пса.

— Ну как?

— Впечатляет, — согласился Николай Иванович, протискиваясь в квартиру и закрывая за собой дверь.

Моран сдался.

— Ладно уж, — пробурчал он. — Входите, раз вошли. Хотите чаю?

— Не отказался бы.

— Все вы, интеллигенты, одним миром мазаны. Сперва лезете в дом, а как просочились — так сразу вам чаю с бутербродами.

— Бутерброды были бы весьма кстати, — кивнул Николай Иванович.

— Ну вот, я так и знал! — Моран всплеснул руками. — Обожрать меня намерены, да?

— Да бросьте вы, — сказал Николай Иванович. — Нет ничего более эфемерного, чем бутерброд. После него ведь не остается грязной посуды, значит, он не может даже считаться едой.

Моран посмотрел на визитера с подозрением.

— Ваши рассуждения меня подкупают.

— Вот и хорошо. — Николай Иванович невозмутимо проник в гостиную.

Юдифь устремила на него взгляд, полный горечи и разочарования.

— Знакомьтесь пока, — крикнул Моран, устремляясь на кухню.

— Юдифь, — сипло представилась девушка. — Я живу в соседней квартире.

— Вы — приятельница господина Морана?

Николай Иванович опустился на стул, заложил ногу на ногу, поставил локоть на кружевную скатерть.

— Господина! — фыркнула Юдифь. — Тоже мне, господин! Просто Джурич Моран или Моран Джурич, кому как нравится.

— Мне никак не нравится, но с этим ничего не поделаешь. Существует объективная реальность, данная нам в ощущениях, и против этого не попрешь.

— Удивительно точное наблюдение, — вздохнула Юдифь. — Вот я, например, ждала совершенно другого человека, а явились вы.

— И кого же вы ждали?

— Предположим, Авденаго.

Николай Иванович молчал некоторое время, переваривая это имя, а потом вдруг негромко рассмеялся.

— Авденаго! Ну конечно! Мисаил, Седрах и Авденаго… Вы имеете в виду Мишу Балашова? Я здесь тоже из-за него.

Юдифь вся так и вспыхнула. Только что сидела, скукожившись, вся серенькая и пыльная, а тут — откуда что взялось! — даже розоватый румянец на чумазеньких щечках выступил.

— Вы его знали?

— Я был его учителем в школе.

Она ахнула:

— Надо же, какое совпадение! Моран его тоже учил. Разным вещам.

— Воображаю, — пробормотал Николай Иванович, оглядываясь в гостиной.

— И книги читать заставлял, вы не думайте, — прибавила Юдифь. — Я-то больше газеты читаю. Потому что живу под газетами. В коммунальной квартире много старых газет, понимаете?

Николай Иванович кивнул.

— Ну вот, — продолжала Юдифь. — А Моран держит у себя настоящие толстые книги. И, по-моему, записан в районную библиотеку. Такой уж он, Джурич Моран. Он вообще не такой, как все.

— Видите ли, Юдифь, — сказал Николай Иванович, — Миша пропал. У него были некоторые неприятности с законом. Мне жаль это говорить, но приятель Миши был осужден на три года условно. Очень нехорошая ситуация. А Миша скрывается. Очевидно, скрывается.

— Почему вы его называете Мишей? — спросила Юдифь. — Его зовут Авденаго. Мы ведь об одном и том же человеке говорим?

— Полагаю, да… Хорошо, — кивнул Николай Иванович, — я тоже буду называть его Авденаго. В конце концов, он впервые услышал это имя от меня.

— Ну ничего себе! — поразилась Юдифь. — Вы такие имена знаете!

В комнату вошел Моран. На подносе он держал чашку с чаем и гигантскую гору криво накромсанных бутербродов с покупным паштетом.

Плюхнув поднос на стол перед Николаем Ивановичем, Моран отстранился, скрестил на груди руки, глянул на гостя скептически и вопросил:

— Теперь вы, надеюсь, довольны?

Николай Иванович невозмутимо взял чашку.

— Да, — сказал он.

— Послушайте, Николай Иванович, — Моран сверлил его глазами, явно надеясь смутить, — а как вы меня отыскали? Не так-то просто найти агентство экстремального туризма.

— Вы допустили одну небольшую ошибку, — ответил Николай Иванович невозмутимо. — Когда назвались преподавателем из университета экономики и финансов. Педагогический мир очень тесен. Мне не составило большого труда отыскать вас.

Моран плюхнулся на диван.

— Ну, отыскали вы меня, — пробурчал он. — Что дальше?

— Что случилось с Балашовым? С Авденаго?

— Понятия не имею… Вот она, — Моран кивнул на Юдифь, — тоже пристала ко мне с ножом к горлу. Вынь да положь ей Авденаго! Как будто я знаю, куда он мог подеваться! Я отправляю их в Истинный Мир и дальше не имею ни малейшего понятия о том, что с ними происходит. Большинство умирает. Буду с вами откровенен. Да. Большинство погибает. Выдержать испытания Истинного Мира под силу далеко не каждому. Но Авденаго был молод и силен, его так просто не уничтожить, я проверял. Кроме того, прежде чем попасть в Истинный Мир, он провел у меня несколько месяцев. Я лично его тренировал!

— А как вы его тренировали? — заинтересовался Николай Иванович.

— Держал в жестоком рабстве, — ответил Джурич Моран, пожав плечами. — Как же еще? Других способов нет!

— Вы ведь не одного только Авденаго туда отправили, — сказал Николай Иванович. — Наверняка и других клиентов пытались разыскать их родные.

— Возможно, — не стал отпираться Моран.

— И как вы это с ними улаживали?

— С родными-то? Да по-разному. Одна мамаша, например, упрашивала меня сделать так, чтобы ее ненаглядный мальчик, ее Денисик, не нашел дороги к моей квартире. Боится дамочка, что Денисик навсегда исчезнет в круговороте войны за Серую Границу. Что ж, ее легко понять. Если бы я был мамашей Денисика, я бы тоже этого опасался. А вы вот непременно желаете выяснить, где теперь околачивается Авденаго. Да я ведь понятия не имею! И эта девочка, Деянира… — Он покачал головой. — Положим, я действительно назвался преподавателем и нанялся к ней в репетиторы. Но как еще, спрашивается, я мог втереться в доверие к ее родителям, чтобы потом бессовестно их надуть? Они были помешаны на том, чтобы непременно засунуть свою Дианочку в вуз. А ей, может быть, хотелось заниматься рукоделием, и кто ей в этом помог? Джурич Моран! Кстати, в Истинный Мир она пролезла сама, без всякой моей помощи. Она — просто нарыв на совести Джурича Морана. Взрывающийся нарыв! — Он вздохнул. — Вы на меня так смотрите, Николай Иванович, как будто я враг народа какой-то. Ничего подобного, имейте в виду. У меня за всех душа болит. Но что я могу поделать? От меня ничего не зависит. Если кто-то из моих клиентов и возвращается, то никогда сюда не приходит. Так что я просто не знаю. Не знаю.