Шторм войны - Виктория Авеярд Страница 66

«Как глупо».

От Рен исходит облегчение, успокаивая ноющие мышцы и расцветающие синяки. Я закрываю глаза, позволяя ей тыкать и тянуть меня в разные стороны. Рен – двоюродная сестра Сары Сконос, дочь благородного Дома, который расколот между двумя королями. Раньше она служила Мэйвену и была моим целителем в Археоне. Она ухаживала за мной в те дни. Поддерживала во мне жизнь, иначе тяжесть Молчаливого камня убила бы меня. Делала мои лицо и тело презентабельными для королевских трансляций. Никто из нас тогда не мог предугадать, где мы обе окажемся сегодня.

Внезапно я не хочу отпускать боль. Она помогает отвлечься от тоски в душе. Пока пальцы Рен касаются моей челюсти, отращивая выбитый зуб, я пытаюсь не представлять себе Тиберия. Но это невозможно. Он так близко, что я его чувствую. Знакомое тепло, ровное и постоянное.

Эванжелина сказала, что со мной трудно иметь дело. Пожалуй, она ошиблась. Если бы она заперла нас с Тиберием в комнате, я бы, возможно, не выдержала. «И разве это было бы так ужасно?»

– Ты покраснела.

Я открываю глаза и вижу Рен, которая маячит передо мной, поджав полные губы. Она моргает. Глаза у нее такого же грозового серого цвета, как у Сары.

– Здесь жарко, – отвечаю я.

Тиберий тоже заливается румянцем.

Мы идем молча. Стеклянные стены Ридж-хауса выходят в темноту, на них играют блики от ярких ламп. Я смотрю на наше отражение и удивляюсь. Я и так не в состоянии забыть, насколько Тиберий высок, но нынешнее зрелище в очередной раз напоминает, как мало мы подходим друг другу. Несмотря на тренировку, на пот, который еще блестит у него на коже, Тиберий – урожденный принц, происходящий из трехсотлетней династии королей. Он был воспитан, чтобы править, и это видно.

Рядом с ним я чувствую себя меньше, чем всегда. Маленькое грязное пятнышко, сплошь шрамы и душевная боль.

Он чувствует мой взгляд и опускает глаза.

– Итак, Новый город.

Вздохнув, я готовлюсь к спору.

– Нам нужно это сделать. Не только в военных целях, но и ради нас. Красных. Технические города – это, по сути, рабство.

Я никогда там не бывала, но видела Серый город, полный пепла и дыма, лепившийся над отравленной рекой. Я видела на шее Кэмерон и ее брата грубые татуировки – знак их принадлежности. Профессии. Тюрьмы. Я намерена превратить Новый город и прочие трущобы в пустые оболочки. Мертвые руины. Обреченные сгнить, исчезнуть, пропасть из памяти.

– Знаю, – мягко отвечает Тиберий, и в его голосе я слышу грустное сожаление. Глаза у принца темнеют. Он понимает, что я имею в виду. Если бы нас не разделяла корона, я бы взяла его за руку, поцеловала в плечо. Поблагодарила даже за столь малую поддержку.

Я прикусываю губу, чтобы подавить желание прикоснуться к нему.

– Мне будет нужна Кэмерон.

Это имя пробуждает Тиберия.

– Она…

– Жива? – договариваю я, позволив этому слову эхом отозваться от каменных стен коридора. Оно повисает в воздухе – вопрос и надежда. – Наверняка жива…

Тиберий замедляет шаг.

– Фарли пока ничего не слышала?

– Скоро услышит.

Пьемонтские агенты Алой гвардии, собравшиеся в Нижних землях, чтобы эвакуировать всех, кто спасся с базы, должны через час-другой связаться с нами. И Айбарем тоже что-нибудь передаст, как только Раша отпустят. Не понимаю, почему бы среди уцелевших не оказаться и Кэмерон. Она слишком сильна, слишком умна и слишком упряма, чтобы погибнуть.

Я не хочу думать о плохом.

Не потому что нам понадобится помощь Кэмерон, чтобы уничтожить ее ненавистный дом, Новый город, но потому что это будет еще один труп на моей совести. Еще один друг, которого я толкнула навстречу смерти.

Я закрываю глаза, стараясь не думать о тех, кто находился в Пьемонте, когда Бракен захватил базу. Брат Кэмерон, Морри. Подростки из легиона «Кинжал», спасшиеся от одной осады, чтобы угодить в другую.

Ничто не сравнится с болью от потери Шейда, но гибель любого человека ложится на сердце тяжким грузом. Сколько это еще продлится? Сколько еще людей мы рискуем потерять?

«Война есть война, Мэра Бэрроу. Каждый день может погибнуть кто угодно».

Особенно те, кто рядом.

Я прикусываю губу чуть не до крови, чтобы отогнать мысль о Тиберии – Кэле – мертвом и навеки потерянном.

– Легче не становится, – отрывисто говорит он.

Я открываю глаза и вижу, что он смотрит прямо перед собой упрямым взглядом, как на поле боя или на военном совете.

– Что?

– Терять людей, – говорит он. – Сколько бы раз это ни произошло, привыкнуть невозможно.

Вечность назад, в облике Мэриэны Титанос, я стояла в спальне принца. Повсюду лежали книги – справочники, трактаты по военному делу, стратегии, дипломатии. Маневры и манипуляции гигантских армий и отдельных солдат. Подсчеты риска и результата. Сколько людей должны погибнуть, чтобы Тиберий мог одержать победу. В те дни это служило ярким напоминанием о том, кто он такой и на чьей стороне.

Мерзко было думать о нем как о человеке, так легко способном пожертвовать чужими жизнями. Пролить кровь ради крошечного успеха. Но с тех пор я не раз проделывала то же самое. И Фарли. И Дэвидсон. Среди нас нет невинных. И мы никогда не забудем о том, что делали.

– Если не становится легче, – бормочу я, и мне кажется, что я тону, – в конце концов чаша переполнится.

– Да, – хрипло отвечает Тиберий.

Интересно, насколько он близок к черте. И я.

Перейдем ли мы ее одновременно? Это – единственный выход?

Мы уйдем отсюда вместе, сломленные до невозможности исцеления? Или порознь?

Его огненный взгляд обводит меня. Кажется, он задает себе тот же вопрос.

Содрогнувшись, я ускоряю шаг. Ясный сигнал для нас обоих.

– Какие планы насчет Причальной Гавани? – спрашиваю я, глядя перед собой.

Длинный коридор соединяет одно крыло Ридж-хауса с другим; он изгибается над садом, полным деревьев и фонтанов, едва различимых в темноте.

Тиберий с легкостью нагоняет меня.

– Ничего не решено, пока не вернется Дэвидсон. Но у Фарли есть идеи, и ее городские связи нам, несомненно, пригодятся.

Я киваю в знак согласия. Причальная Гавань – старейший город Норты, гнездо Красных бандитов и всяких шаек. Несколько месяцев назад одна из таких банд, Мореходы, попыталась сдать нас Мэйвену, когда мы искали новокровок. Но времена меняются. Красные жители Норты вступают в Алую гвардию, по мере того как та становится всё сильнее и известнее. По крайней мере, наши победы производят какой-то эффект.

– Будут жертвы среди гражданских, – спокойно добавляет Тиберий. – Это не Корвиум и не Пьемонт. Причальная Гавань – город, а не крепость. Невинные люди, Серебряные и Красные, окажутся в самой гуще. – Он сжимает и разжимает кулак, расправляет длинные ловкие пальцы и поочередно хрустит костяшками. – Начнем с Форт-Патриота. Если мы им овладеем, город падет.