Родовой артефакт. Хранительница - Елена Матеуш Страница 66

Она с трудом находила слова, так как в нашем их не было, а драконьи не понимала я. Оказывается, представление — это Запечатление. Что-то подобное тому, что происходит с главой клана. Для всех, кто принес клятву верности и входит в клан, его глава становится высшим авторитетом. Его решение невозможно даже в мыслях поставить под сомнение, его жизнь священна.

— Но если он ошибается?

— Глава не может ошибиться! — уверенно ответила мне Элида.

— Хорошо, не Александр, а глава, например, клана Дарриа. Он может ошибаться?

— Он может, — засмеялась Элида. — Но тоже не ошибается.

— А если ошибся, то что тогда? Никто из членов клана его не поправит?

— Нет, они не могут ее увидеть.

— Если глава часто и серьезно ошибается, то его клан слабеет, — вмешался в наш разговор учитель Вестер, которого Элида пригласила к объяснению прописных истин. Прописными они были для нее, и делая первую попытку рассказать мне о них, девушка внезапно обнаружила, что очевидные вещи объясняются хуже всего. — Становится малочисленным и теряет влияние.

— Какой тогда в этом смысл?

Элида пожала плечами.

— Это просто так есть.

— Глава клана всегда маг с самым сильным даром внушения, — учитель привык объяснять очевидное. — Он все равно сумеет заставить всех членов клана принять его точку зрения. Но такое насильственное действие не идет на пользу его подданным. Они слабеют. Поэтому проще сразу принимать его решение. Это экономит время и силы, идет на пользу клану в целом. Именно так объясняют наши ученые возникновение у драконов механизма запечатления.

Теперь мне стала понятной манера Александра всегда выслушивать вначале других, прежде чем говорить самому. Иначе он рисковал слышать потом только собственное мнение.

— Все равно это как-то странно. Это что же, Александр должен думать за всех?

— Нет, — учитель засмеялся. — К счастью для лорда это не так. Об уже высказанном решении лорда мы можем думать, как лучше его выполнить.

Я оценила лазейку. Наш разум очень гибок, и при необходимости может найти тысячу путей обойти препятствие.

— А по вопросам, о которых лорд не знает, мы вольны сами принимать решение. Но входящий в род никогда не допустит, чтобы его действия нанесли вред клану и лорду. Это табу.

— Так, с лордом все ясно. Почти. А что со мной? Я что тоже должна буду думать за всех?

Элида засмеялась.

— Как смешно ты это сказала! Так возмущенно.

— Нет, миледи. Решение всегда остается только за лордом. После того как лорд Александр проведет обряд Запечатления, ваша жизнь и здоровье станут главной ценностью для всех кланников, они умрут, но не допустят, чтобы вы пострадали. Так же безусловно все будут принимать слово Хранительницы.

— Это как? Мне что теперь, молчать придется?

Элида опять захихикала и даже учитель Вестер улыбнулся.

— Нет, слова леди Элории весомы, но не настолько. А вот если Хранительница скажет «Прыгай!», любой сразу прыгнет, даже если впереди пропасть.

— И как вы отличите одно от другого?

— Мне ни разу пока не выпала такая честь, но говорят, что сразу чувствуешь слово хранительницы, — ответил учитель.

— Это сразу видно, когда говоришь не ты, — Элида вздрогнула и отвела глаза.

Я снова вспомнила эту реакцию девушки. Похоже, она уже видела меня в роли Хранительницы и зрелище ей не понравилось. Машинально потрогала кольцо и вздохнула. Артефакт по-прежнему не желал расставаться с моим пальцем. Поздно переживать о том, что не изменить. Надо принять это и жить дальше.

Разум повторял эти правильные слова, а сердце ныло. Кажется, лишь сегодня моя судьба решится окончательно. Свадьба дала мне имя Эрриа, а сегодняшний ритуал сделает частицей этого клана. Важной его частью.

Как мне хотелось увидеть Александра! Услышать слова ободрения, увидеть его улыбку, но по возвращении в поместье мы почти не встречались. Вот уже пора звать Мирри и начинать готовиться к парадному выходу, а мы так и не поговорили. Или он считает, что достаточно поручить объяснения сестре? Я сердито нахмурилась, глядя в окно. Вид на осенний парк хорош, но не мог успокоить нервы.

— Лори? Ты волнуешься? — раздался долгожданный голос.

— Нет, нисколечко! С чего мне волноваться? — я повернулась и уткнулась взглядом в грудь мужа.

— Действительно, с чего?

Я сердито посмотрела ему в лицо. Так и есть! Ухмыляется!

— Хочешь, я помогу тебе снять напряжение?

Вдруг вспомнила, как Антуан говорил буквально те же слова, когда я нервничала перед экзаменом. Вряд ли муж имеет в виду тот же способ, но я невольно смутилась. Хорошо, что он не может читать мысли.

— Как? Поднимешь щит и поделишься спокойствием?

— Со щитом не выйдет. Боюсь, что я и сам волнуюсь.

В ответ на его мальчишескую улыбку я невольно сама улыбнулась. Почему-то от его признания о волнении мне стало чуть легче.

— А чего тебе волноваться? — я ткнула пальцем ему в грудь.

— Наверно, от тебя заражаюсь. Так-то поводов нет. Они тебя примут, а те, кто нет… — голос Александра стал жестче, он подобрался, — то скатертью дорога.

Это он о чем? Вначале я вообще думала, что это простая юридическая формальность. Потом выяснилось, что представление клану магический ритуал.

Теперь, кажется, к тому же вовсе не такой предрешенный, как говорила Элида.

— А что, меня могут не принять? В каком качестве?

Александр нахмурился:

— Ты моя жена и Хранительница. Это факт, с которым невозможно спорить.

И по первому пункту, и по второму есть повод для сомнений. Пока ни женой, ни Хранительницей я полностью не стала. Неужели есть какой-то способ отыграть назад?

— А это возможно оспорить?

Александр неожиданно взял меня за руки и спросил, глядя в глаза:

— А ты хочешь?

Хочу ли я? Потерять Леони, Элиду, Рэя, дом, шанс на счастье с Александром? Готова ли я отказаться от… моей семьи из страха перед прилагаемой ко всему этому непонятной роли Хранительницы? Я впервые мысленно назвала Эрриа своей семьей и ощутила, что это правильно.

— Нет, — я медленно покачала головой. — Не хочу. Я твоя жена и Хранительница.

Александр отпустил одну мою руку, а вторую поднес к губам. Легко поцеловал и в момент, когда его кубы прикоснулись к моей коже, меня на миг пробило чувство яркой радости, что он испытывал. Муж тотчас отстранился и даже отступил на шаг, но поздно. Теперь я точно знала, что он чувствует. Мой страх и волнение отступили. Даже голова чуть закружилась от облегчения.

— Мы пройдем это вместе, Лори. Вдвоем мы справимся.