Попаданка на факультете пророчеств - Ксения Власова Страница 66

Медленно, будто во сне, я прошла по длинному безликому коридору почти до конца. Одна из дверей вдруг со скрипом приоткрылась, и я, как завороженная, шагнула в ее сторону.

— Стой!!!

Я обернулась. Совсем рядом застыла Амелия, окончательно превратившаяся в меня: рваные джинсы, кеды, майка и кожаная куртка; рыжие тяжелые волосы стали значительно тоньше и обрезаны под модное каре. Я удивленно улыбнулась, но почти сразу испуганно вскрикнула. Дверь, до этого лишь слегка приоткрытая, распахнулась окончательно. Внутри нее сверкала бесконечная, холодная темнота, которая, наверное, есть только в космосе. Именно туда, в темноту, меня засасывало со страшной силой. Ступни заскользили по дорожке, словно та была льдом под подошвой неудобной обуви, и я, взмахнув руками, спиной, как будто на коньках, поехала в сторону двери. Ее проем показался мне распахнутой пастью хищника. В ее темноте где-то вдалеке вспыхивали звезды, больше похожие на клыки.

— Стой!

Амелия рванулась ко мне и ухватила за запястье горячей ладонью, а другой вцепилась в ручку одной из дверей.

Я практически растянулась на полу, чувствуя себя гимнасткой. Связки зажгло от такой варварской растяжки.

Пожаловаться на боль я не успела. По коридору пронесся порыв ветра, почти бросивший меня в объятия двери. Амелия скрипнула зубами. Ее пальцы, сжимающие мое запястье, побелели. Я увидела, как на моей коже проступили красные пятна, которые потом наверняка превратятся в синяки.

— Что происходит? — закричала я.

Ветер смял ковровую дорожку и отбросил ее в сторону чернеющего за моей спиной провала. Я на мгновение обернулась, сощурив слезящиеся от ветра глаза, и тут же посмотрела на Амелию. В ее заледеневшем лице читался ужас, но она упрямо продолжала держать меня.

— Тебе туда нельзя, — через силу проговорила она.

— Что там?

Новый порыв ветра едва не сбил ее с ног.

— Место, откуда уже не возвращаются.

Я медленно, очень медленно, отвела взгляд от белого лба Амелии с выступившими на нем бисеринками пота, и снова посмотрела через плечо назад. Мои босые ноги почти касались порога. Тот вдруг напомнил мне язык хищника — такой же шершавый.

— Я умерла?

Мой шепот прозвучал едва слышно, его должен был заглушить ветер, но Амелия все равно расслышала. Возможно, прочитала по губам.

— Пока нет, но можешь.

— Что ты здесь делаешь?

— Держу тебя, — как само собой разумеющееся ответила она. — И буду держать столько, сколько понадобится.

В этот раз ветер больше напоминал налетевший ураган. Амелия вскрикнула, ее пальцы, соскользнувшие с ручки, царапнули дверь. Меня вновь потащило назад, как будто товар на ленте в магазине. Пятки уже задели порог, когда движение остановилось.

Я пораженно вскинула глаза. Амелия ответила мне твердым взглядом. Ее ладонь снова сжимала дверную ручку, правда уже другую.

— Ты упадешь вместе со мной! Отпусти!

Амелия молча мотнула головой. Ее губы побелели, лицо исказило напряжение.

— Отпусти сейчас же! — вновь закричала я. — Ты о родителях подумала? Если мы умрем вместе, легче никому не станет!

Она вновь промолчала, лишь упрямо закусила нижнюю губу. Видимо, сделала это слишком сильно, потому что на ней выступила капелька крови.

Не знаю, сколько прошло времени, но рука онемела, и я этому даже порадовалась: хоть боль отступила. Короткие ногти на пальцах Амелии оставили на моем запястье глубокие царапины и продолжали впиваться в тонкую кожу. Возможно, прошло всего несколько минут, а может быть, целая вечность — не возьмусь судить. Но ветер вдруг стих.

С губ Амелии сорвался слабый стон, и она чуть ослабила хватку, но не отпустила меня.

— Она дышит!

— Скорее, в лечебницу!

— Мы еще можем успеть!

— Доза оказалась недостаточной!

Я моргнула, но голоса не исчезли. Я повертела головой, но кроме нас с Амелией в коридоре больше никого не было.

— Ты это слышишь? — осторожно спросила я, всматриваясь куда-то в потолок. Мне казалось, что голоса звучат именно оттуда.

— Значит, сознание медленно возвращается к тебе, — задумчиво ответила она. — Но ты еще здесь…

— Где «здесь»?

Амелия не ответила, но я вскоре догадалась и сама.

— У меня что-то вроде комы?

— Возможно, — уклончиво проговорила она и кивнула наверх, на белый потолок с редкими лампами. — Что там происходит?

Я прислушалась.

— В палату ее!

— Не в эту, — я узнала голос ректора, — лучше в соседнюю. Она комфортабельнее.

— Единый, да какая разница! — кажется, это Джеймс.

— Моя дочь! Она…

— Джейн, не сейчас! — Теперь я узнала голос графа Бартона. — У меня есть портал, я могу переместиться в столицу, если это нужно.

— Хорошая идея, — голос Эванса донесся глухо, как сквозь вату. — Возможно, при дворе есть аналоги универсального антидота. Но времени мало.

— Я успею, — не то пообещал, не то пригрозил граф Бартон. — У меня есть связи.

— Нельзя сказать наверняка, что это поможет… — слова Эванса заглушил топот чьих-то ног.

Кажется, граф Бартон бегал достаточно быстро для своего возраста.

— Я с вами! — крикнул Джеймс, и я снова услышала топот, более легкий и быстрый.

Спина коснулась чего-то мягкого, и я невольно вздрогнула. Странно было ощущать под собой хрустящее от чистоты постельное белье, когда лежишь на жестком полу.

— Кажется, я в больнице. В палате.

— Хорошо, — откликнулась Амелия. — А сейчас что происходит?

Я снова сосредоточилась на голосах.

— Прошу вас… спасите ее…

— Леди Джейн, я делаю все возможное.

В нос ударил горьковатый запах лекарств, и я поморщилась. С моим телом производили сложные манипуляции, но мне трудно было понять, что именно с ним делают.

Какое-то время прошло в молчании. Все это время Амелия не проронила ни слова, устало прислонившись затылком к двери.

— Мистер Эванс, что вы можете сказать?

— Пока рано судить. Те препараты, которые я ввел ей в кровь, ослабят действие яда, но не остановят его.

— Дорогой, неужели у вас нет больше антидотов?!

— Элизабет, я попрошу вас… — сдержанно проговорил Эванс, но его перебили.

— Но ведь она права! — вскрикнула леди Джейн. — Даже в моей лечебнице есть набор антидотов, а мои доктора специализируются на женских болезнях!

— Леди Джейн, отпустите, будьте добры, мистера Эванса, — слова ректора прозвучали мягко, но оборвались судорожными женскими всхлипами.