Ловите конский топот. Том 1. Исхода нет, есть только выходы... - Василий Звягинцев Страница 66

В этом зазоре между необходимым и достаточным и следует искать себе место.

Как разъяснял нам еще в «первом замковом сидении» Антон, в двадцатом веке таких оборудованных «остановочных пунктов» не слишком много, и все они каким-то образом совпадают с моментами, когда ход истории готов измениться от того самого азимовского МНВ. Практически в каждой из таких точек мы уже побывали, но самой надежной, комфортной и соответствующей нашим планам оказался пресловутый 1920-й, где мы и обосновались, бежав из Замка.

Теперь на шкале ХХ века оставались только две не использованных нами «станции» — годы 1903 и 1993. Но нас они не привлекали. Японскую войну мы переигрывать не собирались, тем более что кто-то там и без нас поковырялся, в результате чего возникла реальность Ростокина, колеблющаяся на грани… Никакое новое вмешательство, даже самое деликатное там недопустимо, только тронь — так может посыпаться! Вместо благостного 2056-го возникнет монструозная Империя в стиле Ивана Грозного, а то и конгломерат новорусских удельных княжеств и всевозможных ханств и эмиратов, образовавшихся на обломках «Единой и неделимой» после столетней Гражданской войны. Не зря я Ростокину упоминал про карточный домик в натуральную величину.

Кстати, Шульгин по этому поводу высказался в том же духе, что и раньше неоднократно, — уйти всем именно в 2056-й и забыть про все. Он, исходя из своих ощущений, предполагал, что мы своим там неоднократным присутствием, в том числе и постройкой форта на линии межвременного терминатора [50], в достаточной мере стабилизировали реальность — из разряда чистой химеры перевели ее в иное качество. В подтверждение он приводил феномен Ростокина и его Аллы. Они ведь совершенно нормально вписались в наш мир, за полтора года никак не проявив своей «химеричности». Да и мы болтались там достаточно долго, чтобы успеть убедиться в несокрушимой материальности тамошних людей и предметов. В том числе и собственными боками. Ведь буквально только что Сашка побывал там снова, лично общался с начальником галактической контрразведки и сохранил ощущение абсолютной подлинности окружающего мира [51].

Антон, в свою очередь, категорически возражал. В очередной раз сославшись на то, что если эта реальность так доступна для нас, то для дуггуров — тем более. Просочиться туда им раз плюнуть, в том числе и потому, что имеет место тот самый загадочный «терминатор». Не стоит упускать из внимания, что сам Шульгин попал туда в промежутке между инцидентами на «Зиме» и в Барселоне, что наводит на определенные подозрения. Кроме того, им, если они обладают хотя бы сравнимыми с нашими возможностями (а они у них явно больше), ничего не стоит обрушить ту реальность у самого ее основания. Погребя нас под ее обломками…

— Оставьте Суздалева и его Криптократию в покое, — увещевал он нас. — Она нам всем еще может пригодиться на другой случай. Вы, Саша, с Ростокиным и так последний раз шорох навели и опять сбежали. А я даже не знаю, стерлись ли там следы незапланированного визита или нет. Черт его знает, как в том мире наши дела отражаются…

Подумав, мы решили, что он, может быть, и прав. Для окончательного выяснения нужно будет разыскать Ростокина и выяснить досконально — что он успел запомнить, а какие воспоминания стерлись вместе с изоляцией от Сети и отыгрышем назад сразу нескольких ходов в остановленной навсегда партии. Но это не срочно.

С вариантом-93 было еще хуже. Он возник как бы ниоткуда, потому что в прошлом «обзоре» его не было. Может быть, появился уже после того, как мы ухитрились побывать в 2005-м (это уже ХХI век) и опосредствованно способствовали созданию этого «полустанка». А может быть, имел значение «заход с другого конца» — из ледяного декабрьского вечера 1991-го, в котором мне пришлось совершить кое-какие насильственные действия и, значит, тоже потревожить «ткань». Не важно. Это тема для Олега, чтобы от скуки написать наконец докторскую диссертацию по хронофизике или сразу — «Всеобщую теорию всего».

Именно — теорию, а на практике я под страхом насильственного депортирования на планету «Зима» не соглашусь прожить в постсоветском мире двенадцать лет до эпохи «относительной стабилизации» первых двухтысячных. Насмотрелся, начитался… Жить там «просто так» — бессмысленно и неинтересно, затевать очередные крупномасштабные «перемены» — увольте, надоело. Да и в остальной части «цивилизованного мира» в те годы я не видел ни одного места, где стоило бы жить просто так, в качестве «частного лица». Самое же главное — разговор о любой дате после тридцать восьмого года бессмыслен как раз потому, что везде мы уже засвечены и даже наш обжитой двадцать пятый представляет опасность, раз вообще возник вопрос о необходимости эвакуации.

Зато в ХIХ веке пригодных к высадке и освоению годов почти втрое больше, чем в ХХ. Почему так — трудно сказать. Возможно — в связи с бурным техническим и политическим прогрессом, что создавало массу возможностей для силового создания развилок. Придумай кто двигатель внутреннего сгорания, магазинную винтовку или телефон на тридцать лет раньше, особого удивления это ни у кого бы не вызвало: человечество ко всему было готово и ждало новых изобретений с нетерпением и восторгом. А вот ход истории изменился бы кардинально. Представьте Крымскую войну, где русские армии выступили бы против коалиции, вооруженные трехлинейками…

Так же легко там было вводить в обращение и изымать из него значащих исторических деятелей. Очень мир тогда был лабильным, а роль жестко детерминированных факторов, наоборот, крайне низка.

Золотой, одним словом, век для политических и научных авантюристов, особенно — знающих, как с открывающимися возможностями обращаться.

Другое дело, что оседлая жизнь где-либо раньше начала царствования Александра Третьего не слишком комфортна для нас, привыкших к совсем другим стандартам. Совершенно во всем, начиная от отсутствия даже в столицах мировых держав централизованной канализации, электричества и так далее и тому подобное.

Соорудить себе очередное уединенное, «экстемпоральное» пристанище или основную часть времени проводить на пароходе, эпизодически сходя на берег, конечно, можно, но — бессмысленно. Не намного лучше, чем просто отсиживаться в Замке.

Одним словом, Антон представил нам всю «дорожную карту» девятнадцатого века с указанием прямо-таки с нетерпением ждущих нашего появления «станций». Этакий межвременной Бедекер [52].

Кутаясь в банные простыни и отхлебывая из кружек отличное пиво, мы с Сашкой, подобно богатым клиентам туристического бюро, перебирали годы и страны, торговались и капризничали. То одно нас не устраивало, то другое, потом и третье. И все же мы, надеюсь, что самостоятельно, а не под подсознательным давлением Антона с Замком, пришли к удовлетворившему всех решению. Этого они хотели или совсем иного, сказать не берусь. Умело разведенный человек понять, что с ним делают, не в состоянии. Надеюсь только, что мы к сословию лохов не относимся. Наши контакты в Москве с авторитетами уголовного мира это в какой-то мере подтвердили.