Возвращение изгнанника - Раймонд Фейст Страница 65

— Это не трактир, а ресторация. Люсьен и его жена были моими слугами в Саладоре. Когда война закончилась, я послал за ними и открыл свое дело, с ними и моей женой. — Он перевел взгляд на женщину, которая еще раньше привлекла внимание Каспара своей сдержанностью. Сейчас она застыла в углу кухни с большим ножом в руках. — Она знает, кто ты такой, Каспар, и с радостью прирежет тебя, как только я разрешу ей это сделать. Можешь ли ты назвать мне причину не давать ей такого разрешения?

— Мне надо поведать тебе одну очень долгую историю.

— А зачем мне выслушивать твои истории? Может, будет лучше, если я позову констеблей, чтобы они препроводили вас в цитадель, а там пусть герцог Родоски решает, что с вами делать… при условии, конечно, что Перышко Синекрылого Чирка оставит вас в живых?

— Позволь мне шепнуть кое-что тебе на ухо, — попросил Каспар, сложив руки за спиной. — Даю слово, я никому не собираюсь причинять вред. Когда ты услышишь, что я хочу тебе сказать, ты поймешь, почему нельзя произнести это во всеуслышание.

— Люсьен, — обратился Ког к повару.

— Да?

— Возьми один из этих мечей и приставь его кончик к шее бывшего герцога. Если что, проткни его насквозь.

Люсьен поднял со стола меч и ухмыльнулся:

— Не сомневайся во мне, Ког.

Каспар склонился к уху Когвина и прошептал:

— Мне нужно срочно встретиться с Конклавом Теней.

Когвин Ястринс, когда-то известный как Коготь Серебристого Ястреба, последний из оросини, замер на несколько долгих, бесконечных, как показалось Каспару, секунд, а потом опустил свой меч. Обернувшись к Амафи, он скомандовал:

— Сиди здесь и не смей двигаться.

— Слушаюсь, мой господин, — покорно забормотал его бывший слуга.

Жене Ког сказал:

— Я все объясню тебе позднее.

Ей эти слова явно не понравились, но она кивнула и опустила нож.

Ког обратился ко всем остальным:

— Возвращайтесь к работе. Если кто-то из посетителей еще остался, их надо обслужить.

Люсьен, Мэйгари и Перышко занялись своими делами, и кухня зажила обычной жизнью.

— За кухней есть небольшая комната, где мы сможем спокойно поговорить, — повернулся Когвин к бывшему герцогу.

— Сначала я хочу попросить тебя об одном одолжении.

— Что? Ты просишь меня об одолжении? — Ког, пораженный, уставился на Каспара.

— Пожалуйста, дослушай. Ты прервал меня во время ужина. Может, я закончу его, пока мы беседуем? Жаль будет, если я не доем лучший ужин в моей жизни.

Онемев сначала от таких слов, Ког затем тряхнул головой и засмеялся:

— Что ж, ладно. — Он окликнул Мэйгари: — Будь так добра, подай то, что заказывал этот… господин, в дальнюю комнату. И захвати два бокала для вина.

Не опуская меча, Когвин кивком головы указал, чтобы Каспар шел впереди него. В комнате, что обнаружилась позади кухни, стоял стол и восемь стульев вокруг него.

— Здесь едят мои работники, — пояснил Ког.

Каспар выдвинул один из стульев и сел. Ког продолжал стоять и, пока Мэйгари разливала вино, не спускал с бывшего герцога глаз.

— Ког, говядина будет готова через несколько минут, — сказала она.

— Хорошо. И закрой за собой дверь, пожалуйста. Каспар пригубил вино.

— Прежде чем я приступлю к рассказу, позволь мне сказать, что твое заведение восхитило меня, молодой Ястринс. Ты не перестаешь удивлять меня своими талантами. Еда и вино выше всяких похвал.

— Должно быть, давненько ты не имел возможности хорошо поесть.

— О да, — усмехнулся Каспар. — Но даже по сравнению со стряпней в цитадели твои блюда превосходны. Знал бы я, что ты умеешь так готовить, никогда бы не вовлекал тебя в политику, а сделал бы самым высокооплачиваемым поваром в Восточных землях.

— Твои похвалы я отношу на счет Люсьена. Вместе у нас хорошо получается, но он — настоящий артист. А теперь вернемся к твоему рассказу. — Ког сел напротив Каспара, не выпуская из рук меча.

— Я бы предпочел подождать, пока нам не подадут следующее блюдо, поскольку рассказ длинный, а предназначен он не для всех.

— Пожалуй, в твоих словах есть смысл.

Чуть погодя появилась Мэйгари с дымящимся блюдом говядины под густым соусом с овощами в качестве гарнира. Когда она удалилась, Каспар попробовал мясо.

— С каждым новым блюдом ты превосходишь самого себя, Когвин.

— Если ты проживешь достаточно долго, Каспар, напомни мне, чтобы я рассказал, как поварское искусство помогло мне выбраться с того острова.

— Из Крепости Отчаяния?

— Угу. Думаю, тебя позабавит эта история.

— Хотел бы сказать то же самое про то, что ты сейчас услышишь. Первые дни и месяцы своего изгнания я пропущу, скажу лишь, что я многое понял в этот период. Начну же я с города Симарах, где мне встретились трое торговцев из Порт-Викора: Флинн, Кеннер и Макгойн.

И Каспар в который раз пересказал события последних месяцев.

* * *

Ночь была долгой. Когда ушли последние посетители, в комнату, где сидели Каспар с Когвином, заглянула Перышко, чтобы посмотреть, чем занимаются ее муж и человек, уничтоживший их народ. Ког тут же поднялся и подошел к ней, при этом повернулся спиной к Каспару, а меч оставил на столе. Перышко поняла, что кровопролития, по крайней мере пока, не будет.

Ког шепнул жене, что, возможно, останется здесь на всю ночь, поэтому она пошла к терпеливо ожидавшему своей участи Амафи и сказала, чтобы тот возвращался на постоялый двор.

— Твой хозяин пошлет тебе весточку, когда ты ему понадобишься. — Когда Амафи поднялся, она добавила: — И мой муж, и Каспар предупреждают тебя, чтобы ты не пытался покинуть город.

Амафи пожал плечами:

— Я уже год не могу отсюда уехать. Наверное, это судьба. — Он поклонился молодой женщине и ушел.

Перышко долго смотрела на дверь, за которой сидели и разговаривали человек, разрушивший ее мир, и человек, спасший ее саму и ее сына от рабства, потом повернулась и пошла к себе в комнату.

* * *

Утром Люсьен, Мэйгари и Перышко обнаружили Каспара и Кога по-прежнему сидящими в дальней комнате. Ког несколько раз за ночь варил кофе; глаза собеседников покраснели после бессонной ночи.

При виде вошедших Ког медленно встал.

— Мне нужно кое-что вам сказать. — Он подозвал жену и привлек ее к себе. — Перышко, как никто другой, понимает, что этот человек виновен в страшных преступлениях.

Каспар сидел с бесстрастным выражением лица, ничем не выдавая своих чувств.