Синий сумрак - Мэгги Шайн Страница 65

— Что случилось потом? — спросила Макс, глядя нанего через плечо широко раскрытыми глазами.

— Потом меня зацепил пикап размером с танк. Так мне, покрайней мере, показалось. — Лу принялся растирать ей поясницу.

Максин молниеносно перекатилась на спину, и руки Луоказались у нее на животе, очень мягком и податливом. Ему понравилось этоощущение, но руки он все же убрал.

— Почему ты никогда прежде не рассказывал мне об этом,Лу? Боже, сколько мы уже с тобой знакомы?

Он пожал плечами:

— Несколько лет.

— Почти десять. И я всегда считала нас друзьями.

— Мы и есть друзья.

— Так почему я только сейчас узнаю о таких важныхсобытиях в твоей жизни?

— Возможно, потому, что только сейчас я чувствую кэтому склонность.

Она заморгала. Лу смотрел на нее сверху вниз, читая ввыражении ее лица невысказанный вопрос: «Почему сейчас?» Она хотела знать,означает ли это что-то особенное, не является ли намеком на то, что он готов кпродолжению отношений на более серьезном уровне?

В действительности он ничего такого не имел в виду, простоне хотел оскорблять ее чувства.

— Так где обещанное мне пиво? — спросила Макс.

Лу выглядел удивленным. Тем не менее он поднялся, подошел кстоящему на столе кулеру, вытащил две банки пива и, открыв их, передал ей одну.Девушка села на постели, опираясь спиной на груду подушек.

Лу выпил пиво и снова взял тюбик с мазью, осознавая, что этосамая неубедительная, грубая и жалкая игра, в которую ему когда-либо доводилосьиграть, потому что нанести крем на ноги, в отличие от спины, она могла и сама,без его помощи. И ей это было так же хорошо известно, как и ему.

Лу не сомневался, что Максин непременно воспользуется этимпротив него, тем не менее он убрал одеяло, обнажив ее ноги. Глядя на покрытуюцарапинами кожу, он отложил обезболивающий гель и взял тюбик с обеззараживающеймазью.

— Насколько тяжело ты был ранен? — задала онаследующий вопрос.

Указательными пальцами Лу наносил мазь на ссадины и порезы.

— Сломанное бедро и три ребра, а также вывих плеча.

Он украдкой взглянул в лицо Максин. Глаза ее были широкораспахнуты.

— Мои раны зажили, и сейчас я в полном порядке.

— Ты еще легко отделался. Тот грузовик мог бы убитьтебя.

— Думаешь, я этого не осознаю? — Он пожалплечами. — Давай-ка лучше вотрем тебе в ноги другую мазь. Будет жечь, ноэто поможет. А теперь… — Он приблизился к ней, взял за подбородок ипристально вгляделся в лицо, поворачивая ее голову сначала влево, затемвправо. — На шее есть несколько ужасных царапин.

— Неужели?

Он кивнул, запоздало осознав, что находится слишком близкоот ее губ и вопрошающих глаз. Прочистив горло, он нанес еще немного мази накончики пальцев и нежно провел по тонкой коже ее шеи.

Лу чувствовал себя в относительной безопасности до тех пор,пока Максин не запрокинула голову, закрыв глаза. Дыхание ее стало прерывистым.Он даже не заметил, что руки его замерли, пока она не открыла глаза.

Затем она оторвала голову от подушек и прижалась губами кего губам. Поцелуй ее был легким и мимолетным. Затем она поцеловала его еще иеще. Краткие дразнящие прикосновения ее рта лишь разжигали его аппетит, пока,наконец, он, сдаваясь, не обнял ее, скользнув одной рукой к талии, а другой кплечам. Притянув ее к себе, он впился в нее глубоким жадным поцелуем. Максобняла его руками за шею и выгнулась ему навстречу всем телом, отчего Лувспыхнул огнем.

Когда он поднял голову, чтобы перевести дух, она прошептала:

— Не смей приводить причины, по которым мы не можембыть вместе, Лу, или я застрелю тебя из твоего собственного пистолета.

Он уставился на нее, чувствуя неотвратимое влечение,страстно желая ее.

— Не думай ни о чем, — продолжала Макс. —Есть только мы вдвоем, здесь и сейчас. Не вспоминай о будущем, не сожалей опрошлом. Никаких требований, ожиданий или сожалений, клянусь тебе.

Он знал, что она действительно говорит, что думает, но зналтакже и то, что она сильно заблуждалась.

Макс выпрямилась и принялась покрывать горячими поцелуямиего шею и плечи.

— Бога ради, Лу, люби меня, пожалуйста, — чутьслышно сказала она.

Мысленно он придумал миллион причин отказа, но вдействительности не мог допустить подобного самоотречения. С тех пор, какувидел ее обнаженной в ванне.

Он дрожал от желания и от осознания того, что совершаетсамую ужасную в жизни ошибку — но, тем не менее, он погладил ее по щеке и снованакрыл ее рот своим.

Он почувствовал, что она улыбается, скользя руками по еготорсу и расстегивая пуговицы его рубашки, чтобы уничтожить эту преграду междуих телами. Когда ее руки коснулись его кожи, он ощутил небывалый восторг.