Песочные часы - Ольга Романовская Страница 65

Страшно подумать, какие ей станут сниться сны! Видеть неродившихся детей, сознавать, что ты не оправдала возложенных ожиданий, чувствовать холодность и отстранённость мужа, понимая, что тому виной. Хорошо, что у норины Мирабель есть Ангелина, иначе бы я опасалась самого худшего.

Госпожа лежала на подушках и плакала. Даже не плакала, а подвывала. Увидела меня и разрыдалась в голос.

Я попятилась к двери, но норина Мирабель остановила, велела подойти и выгнала служанку, пытавшуюся напоить её лечебным настоем. Ухватила за руку, крепко сжала и, всхлипывая, спросила:

— Лей, за что? Что я сделала богам? Кому я теперь нужна, Лей?

Неужели ей рассказали? Но кто и когда?

Оказалось, сама догадалась, когда на пару минут зашёл муж, поинтересовался, как она себя чувствует, и холодно заметил, что ему очень жаль.

Госпожа обещала попробовать ещё раз, клятвенно обещая, что сумеет родить наследника. Норн в ответ покачал головой, сказав, что не намерен покупать ребёнка ценой жизни жены. Тут-то норина Мирабель всё поняла и, когда заходил врач, попросила подтвердить или опровергнуть страшную догадку. А врачи лгать не умеют, говорят правду без прикрас.

Села ближе, подумав, обняла госпожу за плечи. Та разревелась, уткнувшись в моё плечо, так крепко сжимая, что после остались красные следы от ногтей. Я напоминала об Ангелине, заверяла, что хозяин не выгонит, не вернёт родителям, будет относиться, как прежде. А она всё плакала и плакала, уже беззвучно, вздрагивая, будто от судорог.

Когда госпожа немного успокоилась, дала ей прописанный врачом раствор и принесла дочку. Её непосредственное живое личико вызвало на лице матери улыбку, особенно когда та потянула к ней ручки и загугукала.

Но потом норину Мирабель охватила прежняя чёрная тоска и, чтобы не пугать ребёнка плачем матери, я предпочла унести его.

В коридоре столкнулась с хозяином. Он с отсутствующим видом стоял и смотрел на спальню жены. Заметив дочь, теребившую шнуровку моего платья (какая она всё же хорошенькая!), вздрогнул и переменился в лице, будто от острой боли на миг перехватило дыхание.

— Ты улыбаешься, будто Ангелина твой ребёнок, — хозяин подошёл, но на руки малышку брать отказался. — Отнеси её, Лей, не хочу её видеть. Потом. Мирабель как?

— У госпожи истерика, — понимала, что сейчас не время для улыбок, но не могла иначе реагировать на маленькую норину, которой было всё равно, рабыня я или нет. Она ведь не у всех на руках сидела тихо, иногда закатывала такие концерты, а меня принимала.

Норина Ангелина растёт, уже отлично ползает, разговаривает на одной ей понятном языке и интересуется всем на свете. Шнуровку мне таки развязала, хорошо, успела вовремя подхватить платье.

— Успокоительного жене дай. Нет, пусть кто-то другой даст. Графиню нужно позвать, всё-таки её дочь… Пусть успокоит.

— Если хотите, я могу посидеть с госпожой, проследить, чтобы ничего не случилось. Вот только уложу норину Ангелину…

— Нет, не хочу. Пусть сама уснёт. Перестанет думать, станет легче. Ангелину потом принеси — она её любит.

Я кивнула и отнесла девочку в детскую, в манеж, сдав под опеку кормилицы.

В дверях ещё раз улыбнулась и помахала этому очаровательному существу в голубом платьице. Даже не верится, что из таких младенцев вырастают жестокие бессердечные холодные люди.

Остаток дня я поровну поделила между работой и госпожой. Да, она вроде заснула, но не хотелось, чтобы она проснулась наедине со своим горем.

Хозяин к ней больше не заходил: он и раньше не знал, что делать с истериками супруги, а сейчас, будучи потерянным и разбитым, тем более не желал этого слышать. По сути, норн чувствовал то же, что госпожа, только держал эмоции в себе, заглушая их выпивкой и рутинной бумажной работой.

Он не обедал, велев принести ему чего-нибудь в кабинет, а вечером и вовсе ушёл. На всю ночь.

Я же заночевала в спальне госпожи. С трудом удалось заставить её заснуть, только после двойной дозы снотворного. Спала с ней в одной постели, только поверх одеяла: госпоже нужно было к кому-то прижаться, сама попросила. Разумеется, лучше бы к мужу, но муж женился на ней по расчёту, а по расчёту не пожалеешь… Топил горе в рашите.

Утром, ещё до возвращения хозяина, снова заходил врач, прописал лекарства, посоветовал перенести в спальню кроватку ребёнка и передать виконту, чтобы тот больше времени проводил с супругой, говорил комплименты, всячески показывал, что трагедия ничуть не отразилась на его отношении к ней.

Купить лекарства вызвалась я: хотелось вырваться из пропитанного горем дома.

Специально выбрала аптеку в соседнем квартале, чтобы прогуляться — госпожа проспит ещё часа четыре, торопиться некуда.

Выйдя из аптеки, столкнулась с каким-то человеком. Извинилась, отвесила поклон и, не поднимая глаз, хотела пройти мимо, но меня радостно окликнули:

— Как тесен Гридор!

Я вздрогнула. Это же Тьёрн, ученик мага сэра Тиадея. Но что он здесь делает?

— Что, не ожидала? — рассмеялся маг и заглянул в сумку с покупками. — Так, что там у нас? Надо же, не капли, а сильное успокоительное. И для крови кое-что. Странный набор…

— Это для госпожи. Не верите, аптекаря спросите и доктора Фацерна. Он сегодня выписал рецепт, — я смело взглянула Тьёрну в глаза. В этот раз я честна и не совершила никакого преступления.

— Верю-верю. Подобные лекарства просто так не продадут, да и врачебный шифр не подделаешь. Их ведь в специальную книгу записываются, в двух копиях. Одна возвращается врачу, другая остаётся у аптекаря. На всякий случай.

Как интересно! Значит, за продажей всего, что может причинить вред, тщательно следят.

— А что вы делаете в Гридоре, снэр Тьёрн?

— Работу ищу. Точнее, устраиваюсь. Я ведь обучение закончил, свидетельство получил и знак, — маг гордо продемонстрировал подвеску-октаэдр.

— Рада за вас, снэр. Надеюсь, боги будут к вам благосклонны.

— Я тоже… Напомни своё имя.

— Иалей, снэр.

— Точно! У меня хорошая память, а тут из головы вылетело. Очень торопишься? Просто я человек новый, а ты, чувствуется, привыкла к этой толчее… Словом, я один дом ищу, совсем запутался, проголодался, как стая волков! Думаю, твой хозяин не обидится, если ты поболтаешь немного с магом?

Он отвёл меня в подвальный кабачок, усадил на перевёрнутую бочку и, уплетая нехитрый обед, сдобренный элем, выпытал всё, что знала о высшем свете Гридора. Узнав, что хозяин женился, просил передать поздравления, на что я осторожно заметила, что он выбрал неудачное время. Разумеется, Тьёрн спросил почему, и я вкратце рассказала о норине Мирабель.

— Слушай, а вы к ней мага уже звали? — Я отрицательно покачала головой. — Да быть того не может! В её состоянии маг — гораздо важнее лекарств. Ты пойми, она на грани балансирует, с ума сойти может или руки на себя наложить. Успокоительные боль притупляют, а нужно её выпустить. Словом, пусть виконт своего чародея позовёт.