Фебус. Ловец человеков - Дмитрий Старицкий Страница 65

И для мортиры совместно с мастером Уве… простите — Оливером, сделали новый четкий чертеж, учитывая и его замечания к тому рисунку, который я ему вручил в Нанте.

Диаметр дула — шесть дюймов.

Длина ствола — три калибра, больше делать стремно пока. Стрелять же в два огня придется. Сначала бомбу поджигать в стволе, и только потом — порох в каморе.

Цапфа концевая под сегментный станок на морских катках, позволяющий быстро менять угол наведения. От постоянного угла в сорок пять градусов я сразу отказался. Проще прицел поменять, чем тяжеленную мортиру таскать туда-сюда по полю боя под огнем.

Мне бы метров шестьсот-восемьсот дистанции выстрела от этой мортиры получить — и я в шоколаде. Прислуга орудия окажется вне досягаемости стрел даже стеновых арбалетов. Не нужно будет строить сложные укрытия. Простой плетеной загородки будет достаточно.

Сразу предупредил мастера, что есть опыт прогорания бронзовых запальных отверстий в орудиях, так что заранее надо приспособить сменную медную втулку в него. И чтобы она не вылетала при выстреле.

К мортире приложил чертеж литой чугунной бомбы, полой, с пороховой начинкой. Под деревянную брандтрубку, замедляющую инициацию взрыва.

И про себя подумал, что не мешает по дороге мозги занять на предмет: из чего сотворить поражающие элементы в бомбу — бракованных подшипниковых роликов еще долго не будет на рынке. На сами стенки бомбы в качестве осколочного снаряда надежды мало — больше психологический эффект. Разорвет каждую сферу на два-три крупных осколка — и все.

Как-то под Нарвой, на поле боя петровских гренадеров со шведами, нашли реконструкторы осколки ручной фитильной гранаты. Сложили и получили ее целиком. Из трех осколков всего. Так что боевая эффективность начиненных черным порохом гранат весьма слабая. Недостаток бризантного действия черного пороха. Но если в ручной гранате можно корпус отлить рубчатым — «ананаской», или клепать их цилиндрическими из тонкого железа с надеваемой рубчатой чугунной «рубашкой», как в советских довоенных гранатах, то в мортирной бомбе такой корпус не отлить без потерь в баллистике.

А так заманчиво иметь шрапнель… Но с ней придется еще экспериментировать. Технологии тут для производства вышибного снаряда не те, совсем не те.

И обязательное условие поставил я мастеру заранее: никаких скульптурных финтифлюшек пока — стволы гладкие, но чтобы на каждом стволе сверху казенной части можно было выгравировать герб Наварры и надпись «Последний довод короля» билингвой: на эускара и латыни. Имя мастера и год изготовления приказал сразу отливать на торцах цапф. Для истории.

— Чтобы и через сто-двести лет никто не оспорил ваш приоритет, мастер Оливер, — поднимал я градус гордости в нем, и ему это нравилось.

Чертежи перспективных лафетов и упряжек мы рисовали совместно. На что времени ушло больше, чем на сами орудийные стволы, потому как я играл в «озарения» и еще в это…

— Ты просто гений, Уве, но если сделать еще вот так… как ты думаешь, получится?

Мастер просто балдел от такого обращения с ним.

Все же с бумагой как-то привычней работать, чем с пергаментом. И быстрее получается. Да и жаба не так душит за испорченные листы.

И про порох поговорили. Он в огнестреле — самый главный.

— Сир, чем вас наш пульхер не устраивает? — Мастер даже не понимал моих метаний. — Все с ним работают.

— Да тем, что он или слишком медленно горит, или слишком быстро, практически взрывается.

— Ну, так дело с серой имеем — камнем дьявола, — изрек мастер средневековую мудрость.

Нет, я так скоро с ума сойду: мастер — умный, образованный человек, практик замечательный, а такую пургу начинает временами нести, что хоть стой, хоть падай…

— Уве, кто создал небо и землю?

— Господь наш Творец и Вседержитель, — заученно ответил литейщик.

— То есть ты признаешь: все, что есть на земле и в недрах ее, создано Господом Богом — творцом всего сущего?

— Это же очевидно, сир.

— Тогда какого черта ты мне тут про «камень дьявола» распинаешься?

— Так монахи говорят, сир, — ушел Уве в несознанку.

— А самому подумать?

— Будешь много о себе думать, додумаешься до того, что за тобой придут шеффены с веревкой, — ответил мне мастер затухающим голосом и опустил голову.

— Здесь за тобой никто не придет. Здесь власть и суд — это я. Тебе это понятно?

— Понятно, сир, только еще и церковь тут есть. И инквизиция.

— Перестань бояться собственной тени! — прикрикнул я на него.

А сам отметил, что в ближайшем будущем крайне необходимо провести агитационно-разъяснительную работу с Аиноа и ее настоятелем церкви в Эрбуре о соблюдении режима секретности. А с богословия пора переходить на школьный уровень физики. Предметно-понятийный.

— Мастер Оливер, ты в печь суешь целое бревно?

— Нет, сир.

— На дрова рубишь?

— Да, сир.

— И как ты дрова складываешь в печи?

— Когда колодцем, когда шалашиком. А какое это имеет…

— …отношение к пороху, ты хотел сказать?

— Да, сир.

— Самое прямое. Что общего между порохом и дровами?

Мастер задумался, что-то там проворочал у себя в мозгах, но догадался:

— Они горят, сир.

— Именно, — поднял я палец к потолку. — И что лучше горит: бревно или сложенные в колодец дрова?

— Сир, это и ребенок знает, что дрова и загораются быстрее, и горят веселей.

— А солома как горит?

— Солому разве что на первоначальную растопку можно использовать, и то… прогорает она быстро.

— И… — Я подождал, пока мастер подумает сам.

— Получается, чем мельче размер топлива, тем быстрее горит, сир.

— Похоже, но не совсем так. Чем больше площадь горения, тем быстрее горит. А теперь проверь это со своим пульхером, увидишь, что пороховая мякоть горит только с краев. И таким образом имеет площадь горения как у бревна.

— Мякоть слипается, сир, и с этим ничего не поделаешь. Я и подсушивать пробовал. И влажность поднимать. Все едино.

— Надеюсь, ты это не в замке пробовал, экспериментатор.

— Нет, сир, это еще когда я мортиры лил для архиепископа.

— Слава богу. — Я с облегчением перекрестился.

И устав от педагогического процесса, объяснил мастеру физический процесс зернения пороховой мякоти и примитивную к этому процессу технологию.

— Надо только мельницу приспособить так, чтобы выходили из нее одинаковые по размеру зерна, а по форме как у гречихи. А вот как потом края такого зерна заполировать, думай сам, мастер. Тогда порох и гореть будет лучше, и храниться дольше. Разрешаю забрать на эти работы нашего слесаря из Нанта, пусть он всю механику и придумывает. Но старший над всеми этими работами — ты.