Корсары Балтики - Дмитрий Морозов Страница 65

Плавание безумца на корабле-призраке оборвалось так же странно, как началось.

Испанец с трудом отлепил свои закостеневшие пальцы от рулевого весла и с ужасом посмотрел на корабль, хотя вернее будет сказать — погребальную ладью.

Аойма уже не выглядела такой ужасающей, как мираж, представший очам Карстена Роде. Волны омыли палубу от крови, прихватив с собой большую часть мертвецов.

Только трое или четверо все еще сидели на веслах, представляя собой пугающее зрелище. Чайки успели выклевать глаза, тела раздулись и посинели.

Борясь с тошнотой, испанец перевесился через борт и кубарем скатился во влажный мох. Его судно, гонимое по морю колдовством Брунгильды, выбросилось на песчаный остров посреди Невы.

В заповедном месте, куда местные жители могут прийти только бесплотными тенями, шла своя жизнь. Юноша по имени Артур подошел к истерзанному человеку, одетому в рванье.

— Досталось тебе, брат, — сказал он.

Из кустов к де Сото подбежали две собаки, подобных которым не видели даже потомки кастильцев — конкистадоры, любившие скармливать ретивых негров и склонных к бунтам индейцев специально обученным псам-людоедам.

Чудовищные псы, обнюхав испанца, нашли его малосъедобным и вернулись к своим прерванным занятиям — погоне за бабочками и вычесыванию блох.

Посмотрев на мертвецов, Артур покачал головой.

— Надо похоронить, а ты, кажется, не помощник.

Целый день ушел у невского Робинзона на то, чтобы увезти тела с острова и зарыть в песок под могучими соснами. Де Сото все это время безучастно сидел у костра, глядя на врытого в землю истукана — сердце заповедного острова.

— Ты говорить-то умеешь? — наклонился Артур над испанцем. — Поешь вот… Извини, у меня мяса нет. Собаки сами кормятся, а мне Харя Кришны не велит.

Кастилец принялся молча жевать какие-то корешки, орехи, побеги.

— Теоретически, — рассуждал Артур, — я должен тебя убить. За нарушение границ заповедного края. Но это только в первом приближении.

Испанец дважды моргнул, словно его поразили незнакомые термины.

— Во втором приближении, — продолжал Артур, — я должен мочить всякого, кто приплывет по воде, прилетит по воздуху или подойдет по земле.

Он огляделся, словно ища поддержки у камней и деревьев этого пустынного места.

— Тебя принесла очень странная буря, подобная которой намыла аккурат за месяц до твоего появления вот эту песчаную косу… Артур опять помолчал.

— Песчаная коса, — начал он снова тоном лектора, — материя весьма интересная. Она не попадает ни под какие строгие определения. Маху дали древние, что уж говорить! Она не суша и не вода, не небо и не земля. Междуцарствие, виртуальность, частичка хаоса.

Испанец внимательно слушал, но в глазах его не отражалось и тени мысли.

— Замечательно, — вздохнул Артур. — Ты еще и идиот. Ну и везет мне, право слово.

Он поставил на огонь глиняный горшок, укрепил его парой камней и, оставшись довольным своей работой, вернулся к отвлеченным рассуждениям.

— Тебя не принесли сюда, ты не пришел, не прилетел и не прискакал. Место твоего, так сказать, десантирования также не попадает ни под одно из известных магических определений. Что из этого следует?

Де Сото блаженно улыбнулся.

— Что ты мой безмозглый Пятница, — тряхнул головой Артур. — Ничего удивительного: какой Робинзон, таков и Пятница. Все честно, все справедливо.

Из леса появились собаки, еще раз обнюхали испанца, улеглись у огня.

— И эти вот горе-сторожа, — кивнул на них Артур, — тоже на тебя не реагируют как на нарушителя. А уж у них с мозгами все в порядке. Если я малость тронулся в глуши, и не заметил, то Гармошка и Хельга сообразительнее академика Павлова, поверь мне.

Испанец неожиданно закивал.

— Что такое? Тоже считаешь Павлова не очень умным?

Артур встал, засунул руки в карманы джинсов и стал напевать себе под нос:

Собак ножами режете,

А это — бандитизм.

Тут Артура осенило:

— Слушай, у меня как раз нету читателя, вернее — слушателя. А я, знаешь ли, начинающий писака. И пусть мне уже никогда не попасть в Союз писателей — не беда. Археологи когда-нибудь найдут мою тетрадку и офигеют.

Робинзон загорелся идеей, сбегал в свой шалаш, принес толстую тетрадку с клеенчатой обложкой.

— Этим четвероногим оболтусам все едино — литература высокая, или телефонный справочник. А ты, вижу, натура творческая, утонченная.

Тут из-за истукана появился крепкий парень в нарочито простоватой одежде. Он был известен как калика перехожий, с кличкой Рагдай.

— Верно ты рассудил, — заявил Рагдай, усаживаясь и внимательно осматривая испанца, словно найденный на дороге кошелек. — Этого заморского человека нельзя убивать. Тем более, на святом острове.

— Слава богам Вишну и Шиве, — сказал Артур, — а также слоноголовому богу Ганеше и ослоголовому богу Сету! У меня появился слушатель… Эх, кулаками ты здорово машешь, а вот книжки читать…

— Отчего же, — улыбнулся Par дай. — Я читал твою тетрадку. Мы, калики, быстро учимся.

— Ну и как? — тупо спросил пораженный до глубины души Артур.

— Забавная басня, — зевнул Рагдай и принялся помешивать веточкой варево в горшке. — И самое забавное и тревожное в ней — это он.

Посмотрев в направлении, котором указывал перст Рагдая, Артур обнаружил там только придурковатого пришельца и развел руками.

— Он, — еще раз указал на де Сото Рагдай. — Не знаю, откуда ты взял свою басню, но она — про него.

— Он — инкарнация эмира? — загорелся Артур.

— Инкар… чего? Не важно — речь не об эмире. Речь о пленниках, странными путями попавшими с юга на север мира.

— Хорошо, — стал рассуждать Робинзон логически, то есть сел в позу Родена и принялся загибать пальцы. — Ты выучился читать прописные буквы. Допустим. Уразумел смысл рассказа — опять же, допустим. Но откуда ты знаешь, кто такой этот чудик?

— А у него на лбу написано, кто он такой, — рассмеялся Рагдай. — Тать настоящий, кромешник.

— А не глуповат для кромешника, Рагдай?

— Это его чужое ведовство коснулось. Сильное ведовство, старое, настоящее. Но здесь оно развеялось, ибо нет для острова Отца Дружин иного волшебства, кроме его собственного.

— Допускаю, — покладисто согласился Артур. — Я в последнее время много чего допускаю. Он тать, прибыл сюда самым настоящим колдовским способом, и еще — описан в моей «басне»?

— Ты не пальцы загибай, — сказал Рагдай, прихлебывая мутное варево, — а лучше скажи — откуда у тебя в голове эта басенка завелась, какая птичка нашептала?