Душа «Одиночки» - Андрей Ливадный Страница 65

* * *

Вдоль тоннеля стелился дым.

Повсюду, куда ни глянь, стены, пол, потолок были покрыты крупными выщерблинами, на исковерканном покрытии транспортной магистрали в нелепых позах застыли корпуса человекоподобных машин. Для Рейчел их вид внушал ужас – изрешеченные пулями, лишившиеся конечностей, они с все равно продолжали атаку, до последней секунды стремясь достичь позиций людей, до которых некоторым дройдам оставалось всего пятнадцать-двадцать метров.

– Осмотреться и доложить! – Раздался в коммуникаторе голос Полуэктова.

Минуту спустя стало ясно, – группа, израсходовав половину боезапаса, не потеряла ни одного бойца. Это произошло благодаря современным бронескафандрам, которые выдерживали попадания шариковых пуль устаревшей модификации, да своевременному рывку Мерфи, позволившему Рейчел остановить атакующие машины.

– Пять минут на замену и отладку поврежденных приводов. – В голосе Вадима Петровича прозвучало облегчение.

Все живы и путь вперед, в недра базы свободен… по крайней мере пока.

До запланированного контакта с «Альфой» оставалось шестнадцать часов.

* * *

Они спускались все глубже и глубже, словно наклонный тоннель должен был привести их к мифическому Стиксу, по другу сторону которого обитали души мертвых.

Рейчел поежилась от пришедшего на ум сравнения.

В таком случае шагающий впереди Мерфи в порванной экипировке, которую пришлось скреплять кусками клейкой ленты из ремкомплекта скафандра – переодетый Харон?

И вообще, откуда такие ассоциации?

– Опасный ты чувак, Мерфи. – Скарм поравнялся с Аланом, дружески толкнув его в плечо. – А что, у тебя в каждом пальце по стилету?

Шагавший следом Рорих усмехнулся. Раз обычно молчаливый Скарм забалагурил, значит все нормально, пошла запоздалая нервная реакция на бой.

– Это не стилет. Обыкновенный шунт. Служит для тестирования неисправных цепей.

– Ага, и для препарирования «спинного мозга» андроидов. Хорошая штука.

Рейчел чуть сбавила шаг, давая Беглову возможность догнать ее. Сервопривод скафандра заменить не удалось, и теперь Антон заметно прихрамывал.

– Ты в порядке?

Вопрос прозвучал натянуто и глупо.

Беглов улыбнулся.

– Что я должен ответить, милая?

– Скажи, – она взглянула на его броню, с которой словно соскоблили фототропный слой «Хамелеона», – ты всех знакомых девушек называешь "милая"?

– Нет. – Глаза Антона продолжали смеяться. Ему было легко и приятно говорить об этом сейчас, когда отпускало напряжение смертельной схватки. – Только тебя.

– Почему? – Потупилась она.

– Наверно потому что у меня никогда не было напарника-женщины. Мне нравиться, когда ты рядом.

– И?

Беглов смутился. По-настоящему смутился, может быть, первый раз в жизни. Его душа, хоть и порядком огрубевшая, знала ответ на заданный вопрос, но вот язык почему-то словно окоснел, рассудок позабыл половину слов, и вообще… он вдруг понял, что прикрыть Рейчел своим телом в бою было просто, а вот собрать из упрямых звуков нужную фразу вдруг оказалось выше сил.

– Можно я отвечу тебе потом? – Наконец произнес он. – Когда на нас не будет по полтонны брони? Идет?

Она повернула голову, посмотрев на напряженные черты Антона, и вдруг, не выдержав, засмеялась, впрочем, ее смех, настороживший шедшего впереди командира, тут же оборвался, словно неестественный для мрачного подземелья звук отсекло невидимой стеной.

– А оно будет – «потом»? – Спросила Рейчел.

– Будет. – В голосе Антона прозвучала непонятная девушке уверенность, но она поверила ему. Поверила наперекор собственным ощущениям происходящего.

– Ты раньше никогда не бывала в боях?

– Нет.

– А как же тогда оказалась на Ганио?

– Сбежала. – Призналась Рейчел. – Я же мнемоник.

– Ну и что? – Не понял Антон.

– Как тебе сказать? Если ты совсем не знаешь, откуда мы появляемся – объясню.

– Давай.

– Начало истории обычно. На Окраине сейчас мало работы и много бедных семей. Лет десять назад корпорации начали отбирать наиболее одаренных подростков, в основном девочек, и забирать в престижные закрытые школы. Наши родители радовались, им говорили, что ребенок, попавший в такую школу, автоматически получит высокооплачиваемую работу.

– Да? А на самом деле?

– На самом деле на нас экспериментировали. К тому времени на Окраине появились кибрайкеры, взломщики сетей, охотники за коммерческой информацией, которые легко справлялись с самыми изощренными системами охраны, не оставляли после себя никаких физических следов. Некоторое время они вообще считались неуловимыми. Потом полиции удалось поймать одного из них, по-моему, случайно, вот тогда и выяснилось что новое поколение хакеров – это не просто талантливые программисты. В основе их дерзкой удачливости и неуловимости лежали импланты, абсолютно новой конструкции, предназначенные не только для удаленного доступа к компьютерным сетям, но и адаптированные для ряда самодельных микрочипов, в которых, собственно и содержались необходимые для взлома программы.

– Все свое ношу при себе?

– Ну да. На практике получалось, что человеческий мозг, оснащенный подобными кибернетическими устройствами, не просто видит сеть, он входит в нее, включает воображение и осязает киберспространство, как ты, например, видишь окружающую тебя природу или рельеф. Ты ведь знаешь, что представляет опасность, а что нет. Вообрази шаткий валун на крутом склоне, разве ты станешь взбираться на него?

– Естественно, нет. – Усмехнулся Беглов.

– Так же и кибрайкеры. Они сами становятся частью сети, и ощущают киберпространство со всеми ее ловушками, избирая безопасные участки, по которым им легко добраться до нужной информации, не оставляя следов.

– И чему вас обучали в школе? – Заинтересованно спросил Беглов. Он и подумать не мог, что где-то на краю Вселенной происходят подобные вещи.

– Нас не обучали, Антон. На первых порах нас имплантировали.– Загадочно ответила Рейчел и тут же пояснила:

– Рассудок человека не всегда выдерживает постоянный контакт с кибермодулями, от этого меняется само мироощущение. Сначала хирурги и психологи корпорации выясняли, – чаще опытным путем, – сколько модулей может адаптировать разум того или иного подростка. И лишь потом нас, прошедших жестокий отсев, начинали кое-чему обучать, хотя словосочетание «учить мнемоника» звучит как неудачная шутка. Настоящий мнемоник формирует себя сам, шаг за шагом постигая окружающую его двойственную реальность. Многие ломаются именно на этом этапе. Из нашего курса в сто человек, до выпуска дожили только семнадцать, и это считалось большой удачей.