Охотник за смертью. Война - Саймон Грин Страница 65

– Не знаю, – задумчиво отозвался Тоби. – По мне, тут страшновато, если честно. Как-то очень тревожно встретиться лицом к лицу со старыми игрушками и увидеть, что они стали ростом с тебя. Вспомни все игрушки, которые ты портил и ломал, когда был ребенком, которыми ты дорожил, а потом забыл или выбросил, заменив новой любимой игрушкой. Не подходящее ли будет тут для них место, чтобы искать реванша?

– Чудной ты, Тоби, – сказал Флинн.

– Я? Я хотя бы не из тех, кто носит под одеждой трусики с лифчиком.

– Ты всегда все видишь с плохой стороны.

– И почти всегда прав.

Флинн с отвращением покачал головой и повернулся к Джилю.

– А как вам это место, лорд Дезсталкер?

– Не могу пока точно сказать. – Джиль посмотрел на спящего Козла, на паровоз, Эдвина, стоящего неподалеку, и понизил голос: – Все, что мы знаем о положении вещей, – это то, что эти... люди нам рассказали. И у нас нет никакого способа это проверить. Все это может быть ложь или только часть правды. Может быть, они нам хотят внушить ложное ощущение безопасности. Помните, как эти тряпичные куклы хотели заполучить наши внутренности? А кто знает, что от нас хотят эти игрушки?

– Нет, – сказал Флинн. – Не верю. Как можно не доверять Плюшевому Медведю и Морскому Козлу? Это же герои и друзья каждого мальчишки!

– Именно, – возразил Тоби. – Кто лучше них сможет вкрасться в доверие? Попробуй вбить себе в голову, Флинн: это не персонажи, которых ты знал ребенком, это автоматы, запрограммированные на подобие этим персонажам. И их новообретенное сознание восходит к Шабу. Я бы хотел верить, как ты, Флинн, и видеть то, что ты видишь, но...

– Верно, – согласился Джиль. – Но. Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Где-то здесь прячется и темная сторона.

– Мысли взрослого, – не сдавался Флинн. – А это мир для детей. Здесь все проще. Я это ощущаю, Джиль посмотрел на Тоби:

– Это с ним часто бывает?

– Иногда. Я думаю, это проявляется его женская сторона, и хотелось бы мне, чтобы этого не было. Сэр Дезсталкер, игрушки наверняка изменились за девятьсот лет. Вы узнаете здесь старых любимцев?

– Некоторых. Конечно, я знаю Медведя и Козла. Вряд ли Кто-нибудь знает, как давно они существуют. Будто они всегда были с нами – единственное, что есть общего у детства всех людей. Я не удивлен, что они здесь. Из других игрушек – те, что кого-то изображают, медсестер например. А вот этого Пуги не могу сказать, чтобы узнал.

– Я его тоже смутно помню, – ответил Тоби. – Была с ним какая-то голопрограмма. Такой симпатичный и неуклюжий, всегда попадал впросак и друзья его выручали. Но вы заметили, что здесь все игрушки из породы мягких и симпатичных? А где игрушки пожестче? Солдатики, например?

– Я полагаю, они оказались среди плохих, – сказал Флинн. – Им программирование от фурий подошло лучше.

– А почему бы и нет? – произнес у него за спиной новый резкий голос. – Они красивые.

Три человека разом обернулись и увидели глазеющую на них высокую металлическую фигуру. В основном она была похожа на человека, отлитого из сверкающего серебристого металла, с массивными шарнирами и приспособлениями. У этого создания был неуклюжий, незаконченный вид, а лицо его было чередой стилизованных приподнятых линий с парой немигающих горящих зеленых глаз. Первая игрушка в Городе Игрушек, которая совсем не выглядела дружелюбной. – А ты кто будешь? – спросил Джиль, небрежно передвигая руку на поясе поближе к пистолету.

– Я – Что Хочешь, – ответила игрушка. – Это не то имя, которое мне дали. Не человеческое имя. Я был адаптер – игрушка-трансформатор. Если мне руки и ноги поизгибать, я приму новую форму. Я мог быть флаером, кораблем или человеком. Но это было и все, предел. Потом прибыли фурии. К нам они явились без плоти – только сияющий металл, как у меня, только куда больше. Они были сильны, быстры и удивительны, и я хотел быть, как они. Но убивать ради них я не хотел. И потому я стоял в стороне в кровавую ночь. Не мог решить, на чью сторону я хочу встать. Фуриям я поклонялся. Они были всем, чем я только мечтал стать. Но я не хотел убивать. Однажды я найду способ себя усовершенствовать, научиться меняться во Что Хочешь. И тогда я пойду к фуриям, и мы узнаем, кто из нас выше. Как они были красивы! Не той красотой, что понятна вам, людям. Они были дики, свободны и прекрасны. Я любил их тогда, и всегда буду любить.

– Они – Враги Человечества, – напомнил Тоби.

– Это я знаю, – ответил Что Хочешь. – Вы просто им завидуете. Давайте сменим тему. Я собираюсь с вами в поход. Джиль нахмурился:

– В какой поход? Никто не говорил, что мы идем в поход.

– Это потому, что одни умеют держать язык за зубами, а другие нет, – отозвался Плюшевый Медведь. Он на своих неуклюжих мохнатых ногах ковылял к ним по платформе. – Вашему другу уже лучше. Я вас потом к нему отведу. А сейчас нам надо поговорить.

Он ткнул спящего Козла ногой в ребра. Козел всхрапнул, хрюкнул и открыл один глаз.

– Поставьте под кровать, сестра, я схожу потом. А, это ты, Медведь. Всегда прерываешь самые лучшие сны.

– Надеюсь, – ответил Медведь. – Кто бы тебя ни программировал, у него было странное чувство юмора. А теперь вставай и слушай. Как это ни странно, от тебя может быть польза. – Он повернулся к людям. Камера Флинна взлетела с плеча хозяина, выискивая ракурс получше. Медведь просиял: – Какая красивая игрушка. Только она совсем себя не осознает?

– Вряд ли, – сказал Флинн. – Она скорее часть меня.

– Жаль, – заметил Медведь. – Теперь, пожалуйста, послушайте меня. Вам нельзя здесь оставаться. Слишком опасно. Когда плохие игрушки узнают, что вы здесь – а они наверняка узнают, – они атакуют Город Игрушек всеми своими силами. Они уничтожат нас всех и сровняют город с землей, только чтобы до вас добраться. Я этого допустить не могу. Кроме того, того, что вы ищете, здесь нет.

– Откуда ты знаешь, что мы ищем? – спросил Джиль. – Мы тебя еще ни о чем не спрашивали.

– А и не надо, – ответил Плюшевый Мишка. – Вас могло привести сюда только одно. То же самое, за чем прилетели люди-солдаты. Вы ищете Винсента Харкера. Красного.

– А что ты знаешь о Харкере? – спросил Тоби.

– Он живет в старом Лесу, возле конца великой Реки. К нему приходят игрушки, хорошие и плохие, и никогда не возвращаются. Он строит вокруг себя армию. Зачем – никто не знает. Мы не знаем, что он делает или говорит тем игрушкам, которые к нему приходят, но они преданы ему даже до смерти. Ему, человеку. Только шепотом ходят по Реке слухи о Красном, о сумасшедшем, опасном человеке. Который поклялся изменить этот мир до неузнаваемости и сделать его своим. Гаммельнский Флейтист мира игрушек, сирена, против песни которой ни одна игрушка устоять не может. Черное сердце мира игрушек. Красный. Вы хотите его – мы будем рады. Заберите его, пока он нас всех не уничтожил. Джиль посмотрел на Флинна и Тоби: