Огненная сага - Бернхард Хеннен Страница 65

Он протянул ей большой, как павлиний хвост, веер, который собрал для нее, и удалился во тьму, прежде чем она успела вымолвить хотя бы слово.

В тот вечер, взойдя на небо, Серебряная принцесса взяла с собой веер, и тот, кто внимательно смотрел на луну, мог обнаружить на ней крошечное черное пятно.

Но с тех пор Серебряная принцесса изменилась. Грусть, которую она увидела в обсидиановых глазах, не отпускала ее. Бесконечные часы смотрела она на веер и размышляла о том, почему уродливый Человек-ворон подарил ей самую красивую часть себя.

Наконец Серебряная принцесса отправилась на его поиски. Снова и снова она путешествовала по Цилии, но чаще всего видела Человека-ворона лишь издалека. Он избегал дневного света, так как был созданием тьмы. Он сторонился ее, но она не сдавалась. Серебряная принцесса хотела встретиться с ним лицом к лицу и поблагодарить его за подарок.

С растущим беспокойством Отец небесный наблюдал, как его дочь становилась жертвой создания тьмы. Он попросил ее больше не ходить в Цилию, затем начал угрожать ей, но Серебряная принцесса не хотела его слушать.

Однажды вечером, в преддверии сумерек, Серебряная принцесса и Человек-ворон встретились вновь, и теперь он заговорил с ней, и голос его был словно мед, а слова его были полны неожиданной глубины и чувственности. Он пытался вразумить ее и прогнать от себя, но достиг противоположного, ибо Серебряная принцесса осознала свое несовершенство – она никогда не испытывала любви.

С тех пор она больше не обращала внимания на гневные слова своего Отца, даже тогда, когда он угрожал отнять у нее мир. Ничто не перевешивало в глазах Серебряной принцессы тайные часы, проведенные с Человеком-вороном. Темная фигура, которая питалась невинностью маленьких детей, несмотря на все, несла в своей душе столько красоты, что очаровала дочь небес.

В один зимний день Белая королева обвенчала их, и все сказочные жители ее леса стали свидетелями свадьбы создательницы и ее воплотившейся мечты.

Но когда Серебряная принцесса, счастливая, вернулась в тот вечер на небо, Отец небесный вырвал свое второе ночное око с лица. Так велик был его гнев, что око утратило серебряное сияние и стало черным, как перья Человека-ворона, и Творец выбросил око в бесконечные просторы неба.

На имя же своей дочери он наложил проклятие. Хотя каждый человек и каждая сказочная фигура знали Серебряную принцессу, отныне никто из них не мог произнести или написать ее имя. Оно навсегда осталось запертой в их головах.

Сказочных фигур тоже встретил гнев Отца небесного. Он удалил их из мира, так что от них не осталось ничего, кроме историй, которые люди рассказывали друг другу.

Но любовь Серебряной принцессы не сломалась даже во тьме, и она не утратила всю свою силу, поэтому она сплела великое заклинание, которое позволило ей раз в тысячу лет возвращаться в мир смертных, чтобы поцеловать Человека-ворона и доказать ему, что единственной нетленной вещью в мире является любовь.

ДАЛИЯ, ПАЛАЦЦО ТОРМЕНО, ВСКОРЕ ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ, 5-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

– Я этого не хочу! – крикнул Милан старому слуге.

От этих слов Пьетро вздрогнул, как будто его ударили розгой.

У Милана сердце разрывалось от того, что он так несправедливо обращался с верным слугой, но он не видел другого выхода.

– Разве ты не понимаешь? Я страдаю! Моя голова гудит, как осиное гнездо. Мне нужна тишина в доме. Никаких шаркающих шагов на лестнице, никакого грохота горшков и сковородок на кухне. Тишина!

– Как пожелаете, господин, – угрюмо пробормотал старик и попятился от кровати Милана.

– Тишина и темнота, – продолжал Милан. – Закрой все ставни, а затем ступай обратно в свою комнату и отправь Луизу на обед! Я позову вас, когда мне что-то понадобится.

– Но, господин, ваш отец поручил мне присматривать за вами. – Пьетро умоляюще посмотрел на юношу. – Не заставляйте меня действовать вопреки приказам вашего отца… Вы все еще нехорошо себя чувствуете, господин.

– Вот именно, – холодно прошипел Милан, – и я не думаю, что ты хотя бы приблизительно можешь представить себе, каково это – получить двести ударов воловьим кнутом по голым пяткам.

Старый слуга опустил голову:

– Конечно нет!

– Разве я не имею права голоса в этом доме, когда мой отец и братья отсутствуют?

– Разумеется, господин, но…

– Никаких но. Ты подчинишься моим приказам, или же я вынужден буду сказать отцу, что тебя внезапно охватил бунтарский дух и ты больше не заслуживаешь того, чтобы служить семье Тормено.

Неприкрытый ужас появился на лице Пьетро. Он начал служить семье еще мальчиком. Он был одним из тех, с кем Сибелла, бабушка Милана, переехала в имение своего старшего брата Терцио. Пьетро видел вдали пылающее небо, когда горела Арбора. А когда Нандус вернулся из Красного монастыря, верная душа Пьетро присоединилась к нему.

– Ты поднимешься ко мне на закате, чтобы узнать, как у меня дела, – смягчившись, сказал Милан. – А через час после рассвета ты принесешь мне мой завтрак. Если ты так поступишь, то выполнишь приказ отца, но при этом не помешаешь мне спать и залечивать мои раны.

– Спасибо, господин, – пробормотал Пьетро таким тоном, что Милан представил, как слуга, отправившись на кухню, начнет возмущенно рассказывать Луизе, что их юный господин сошел с ума. С легким поклоном старик удалился.

Милан прислушался к эху шагов Пьетро на лестничной клетке. Рано утром Нандус вместе с Джулиано и Фабрицио собрались в путь. Они держали цель своей внезапной поездки в тайне. Их неожиданный отъезд развязал Милану руки и послужил знаком того, что Отец небесный был на стороне герцогов Швертвальда.

На лестничной клетке было тихо. Никто не потревожит его в кабинете отца. Милан нащупал под подушкой спрятанное кольцо с отмычками. Ему не терпелось испытать свое мастерство на замках ящика для документов. Фелиция будет ждать, пока он поставит свечу в своем окне. Они договорились, что этот знак будет означать, что Милан украл новые секреты.

Вкус мяты все еще оставался на его губах. Он сбежит с ней в лес, будет возлюбленным герцогини Швертвальда. Он никогда не станет узником Красного монастыря, как мечтает его отец.

Милан встал с кровати. Боль охватила его, как только он опустил ноги на пол, но она уже была не настолько сильной, чтобы заставить его забыть обо всем на свете. Он осторожно сделал несколько шагов к двери, затем стал на колени, опасаясь, что раны на его ногах разойдутся.

Согнув спину, Милан пополз на коленях вверх по лестнице к кабинету отца. Дверь была заперта. Это была единственная дверь во всем палаццо, в которой был замок. Все остальные комнаты закрывались на задвижку. Значит, его отец боялся, что он или кто-то другой поднимется сюда, подумал Милан. Позавчера все его планы обратились бы в прах еще перед дверью, сейчас же он вытащил из-за пояса кольцо с отмычками.