Дочь горного короля - Дэвид Геммел Страница 64

– Еще фонарей, – приказал король.

Переодетый в простой голубой камзол, он занял свое место с Сигурни по левую руку и Пасан-Иолом по правую.

Зажгли еще двадцать светильников. Вскоре из вражеского стана вышел пеший отряд с королем во главе. Тот так и остался в серебряных с золотом доспехах, однако шлем снял и выглядел не менее усталым, чем зирвакский король.

Ни на кого не глядя, он прошел прямо к стулу напротив своего неприятеля. Его свита, числом двадцать человек, разместилась позади короля.

– Итак, Нашан, – заговорил он, – с какой целью устроил ты эту встречу?

К рассказу о чуде в дворцовом саду он отнесся скептически.

– Сегодня ты расколотил несколько башен, однако понял, чего они стоят, не так ли? Трудновато вам было остановить их. Я построю еще пятьдесят, и Зирвак падет. За дурака меня держишь, кузен? Хочешь предотвратить свое поражение, рассказывая мне такие вот бредни?

– Бредни то, что мы с тобой делаем, Ревва. Ведем войну, начатую нашими дедами, ради чести наших домов. Скажи мне, где же здесь честь?

– Честь я обрету, вздев твою голову на пику над воротами Зирвака.

– Так бери ее, мою голову. Если это поможет прекратить войну и вернуть солнце на небо, я умру с радостью. Это все, чего ты желаешь?

– Я требую, чтобы твои люди сдались и открыли городские ворота.

– Ворота уже открыты, – проговорил король Нашан. – Больше воевать мы не будем.

– Нет! – вскричал Пасан-Иол. – Ты не можешь предать нас всех!

– Это не предательство, Пасан. Это начало нового времени.

Никто и ахнуть не успел, как принц вонзил кинжал в грудь своего отца. Король со стоном повалился на Сигурни. Железнорукий, стоявший позади, схватил Пасан-Йола за горло и оттащил прочь, а Баллистар отнял у него нож. Сигурни уложила умирающего на землю.

– Ревва! – слабо позвал он.

Вражеский король опустился рядом с ним на колени.

– Я сказал тебе правду, кузен. С войной, убивающей нашу землю, надо покончить. Не только ради наших домов, но и ради самой земли. Ты получаешь мою голову и мой город – пусть же это положит конец вражде между нами.

Ревва помолчал и ответил со вздохом:

– Твоя воля, Нашан, будет исполнена. Я тоже хочу видеть солнце. – Он снял боевую перчатку и взял руку Нашана в свою.

Кто-то с изумленным возгласом показал на небо, где появилась луна и блеснули звезды.

– Началось, – прошептал зирвакский король и умер. Сигурни закрыла ему глаза.

– Печальный конец хорошего человека, – сказала она и пошла прочь.

Железнорукий отпустил Пасан-Йола. Тот, ошеломленно глазевший на небо с луной и звездами, бросился на тело отца и заплакал навзрыд.

В музее Железнорукий разбил кулаком хрустальный колпак, достал корону и отдал Сигурни.

– Пора уходить, – сказала она, пряча корону в свою котомку.

К реке они шли через толпы народа. Люди стояли на улицах, задрав головы к небу. Путники отвязали маленькую двухвесельную лодку, сели в нее и поплыли вниз по течению.

Сигурни смотрела на исчезающий вдали город.

– Отчего ты так печальна? – спросил Баллистар, обняв ее за плечи. – Ты ведь спасла их.

– Мне жаль короля Нашана.

– Но ведь дело не только в этом?

Она кивнула:

– Мы остановили одну войну, а сами начинаем другую. Разве наша земля отличается чем-то от этой? Что думает Хай-Друин о резне, свидетелем которой он скоро станет?

– Мы воюем не ради чести, не за чужую жену, – возразил Баллистар. – Мы восстали против врага, который хочет нас истребить. Это совершенно другое дело.

– Другое ли? Я выдохлась, Балли, во мне больше нет ненависти. Когда меня изнасиловали, я рвалась перебить всех чужаков до единого, а теперь ничего не хочу.

Утром, при ярком солнечном свете, они вошли в каменный круг. Сигурни размотала повязку на руке и окропила каждый из шести камней своей кровью. Все трое взялись за руки и стали ждать.

– Скорей бы дорваться до вкусного жареного мяса, – мечтательно промолвил Железнорукий.

– А мне не терпится поглядеть, какие рожи у них станут при виде меня, – подхватил Баллистар.

Голова у Сигурни закружилась. Миг спустя в лицо ей дунул холодный ветер, и она увидела перед собой Талиесена.

– Ну что, принесла? – спросил он.

Сигурни ничего не ответила. В правой руке она сжимала кость от пальца Железнорукого, за левую держался Баллистар-карлик. Он плакал. Штаны, сшитые на рослую Сигурни, свалились с него.

* * *

Гвалчмай, как все горцы, любил весну. Жизнь в горах всегда тяжела, и смерть грозит всякому, кто выйдет из светового круга, отбрасываемого костром. Зима же подобна сказочному чудовищу – она пожирает припасы, высасывает тепло из земли и из костей человека.

Но первые признаки весны, подснежники на склонах и пение птиц на деревьях, обещают жизнь.

Даже боль в спине, и та унялась, когда Гвалчмай пригрелся на солнечном крыльце своей хижины. Чувствуя себя помолодевшим, он с легким сожалением развернул лист пергамента. Он давно ничего не писал, и буквы выходили корявыми, как у ребенка, однако прочтению поддавались.

А теперь и мед допить можно. Он откупорил заветный кувшин, приберегаемый с того года, когда Сигурни стала жить у него. Как только Талиесен появился на поляне, ведя за руку девочку, Гвалчмай увидел перед собой свою смерть. В ту же ночь, уложив Сигурни спать, он припрятал на чердаке кувшин меда к этому дню.

Вот и дождался…

Он встал, распрямил спину. Суставы хрустели, как прутья. На полчашки осталось, прикинул он, поболтав кувшин. Не подождать ли, пока приедут? Нет, не стоит. Он выпил все до последней капли и снова с блаженным вздохом опустился на стул.

Стук лошадиных копыт по твердой земле наполнил его сердце страхом. Он ждал этого мгновения так долго, что мог бы привыкнуть, но последнее путешествие страшило его. Он пожалел, что высосал весь кувшин.

– Успокойся, старый дурак, – сказал он вслух и, выйдя на широкий двор, стал ждать.

Шесть конных разведчиков в железных шлемах и закаленных кожаных панцирях обнажили оружие, увидев его.

– Доброго утречка, молодцы! – приветствовал их Гвалчмай.

Всадники раскинулись полукругом, оглядывая лес около хижины.

– Я здесь один, ребята. Вас дожидался. У меня для вас послание – вот, читайте.

– Ты кто, старик? – спросил, надвигаясь на него, один из солдат.

– Чтец душ, – усмехнулся Гвалчмай, – глашатай правды, провозвестник крови, которая скоро прольется. В твоей деревне нашли труп и собираются тебя повесить, когда ты вернешься домой. Но пусть это тебя не волнует – ты не вернешься.