Феникс поневоле - Екатерина Корнюхина Страница 64

Тибор, похоже, вовсе не собирался щадить ее чувства.

— Племяшка, мне очень жаль, что ты лишила его общества придонных скатов. Мне жаль, что ты познакомилась с ним будучи неподготовленной, так сказать. Бьерек, заткни уши, я сейчас кое–что скажу про твоего старшенького… Дело в том, Шазаль, что Валли патологически не может говорить правду, он никогда не умел и вряд ли научился думать о других. Я ничего не хочу знать о том, что он тебе наплел, но думал при этом он только о том, чтобы заручиться благосклонностью столь наивной СТАРШЕЙ ВНУЧКИ Китарлиса. Вот и все.

— Но… — пролепетала девушка, — вы все так поступали.

Тибор развел руками:

— Мы же не идиоты.

— Но… но… — Ноги окончательно перестали держать Шазаль. Она, еще пытаясь поймать взгляд Валли, ставший вдруг неуловимым, начала оседать, и тут ее взяла за локоть крепкая, надежная рука.

Хэргал. Мрачная донельзя, прикусившая нижнюю губу, она не пыталась ничего говорить, только удерживала племянницу на ногах.

— Вовсе ни к чему было лить все это на девочку, — сухо заметил Айкен, глядя на Тибора. — Тоже мне, правдолюбец нашелся. Зачем, в таком случае, ты сам сюда пришел? Продолжал бы упражняться на мечах… Может быть, мы прекратим это мотание нервов? Или кто–то хочет еще что–то услышать? Или сказать?

— Я хочу, — хрипло произнес Бьерек, рывком подняв голову. — Я просто человек, просто зять. Но я хочу знать, что происходит в этом доме! Сначала одного мальчишку обвиняли в убийствах и… как говорят мои сородичи, «узурпации трона» (он кивнул на Юана), теперь другого (кивок на старшего сына) поливают грязью и обвиняют в каких–то неведомых тайных замыслах. Над девочкой просто издеваются (это явно относилось к Шазаль, но кивать Бьерек на нее не стал). Китарлис тоже как–то странно и уж очень вовремя попал в западню. Ну, повелители жизни, объясните мне, недоумку!

— А почему ты при этом смотришь на меня, дружище? — спросил Тибор.

— Потому что у тебя было больше, чем у других, поводов ненавидеть своего отца.

— О-о! — протянул Тибор. — Полагаешь, я запихал отца между стен? И какова выгода? Я не лез вперед… и, слава небесам, у меня нет детей. Иначе они неминуемо попали бы в эту мясорубку.

У Шазаль кружилась голова, если бы не Хэргал, девушка бы упала. Совершенно случайно она заметила быстрый взгляд, которым Айкен наградил старшего брата.

Его жена, Толэсса, быстро–быстро заморгала и, казалось, приготовилась разрыдаться, но взгляд оставался напряженно–ледяным.

Айкен, даже не оборачиваясь, сделал какой–то успокаивающий жест и снова заговорил:

— Братец, ну–ка, повтори. Теории меняются, как я вижу? Минуту назад виновником был Валли. Он, видите ли, подружился с сестрой только потому, что она была преемницей Китарлиса.

— Я бы сказал по–другому, — невозмутимо проговорил Тибор. — Я считаю, что Валли, конечно же, сразу понял, какая овца наша Шазаль, и принялся пускать ей пыль в глаза. Но, переступив порог дома и… узнав все новости, он несколько подкорректировал план. Шазаль ведь уже не играет никакой роли. Она была неизвестно где, когда умер отец. Но ведь, по большому счету, девочка и не может быть главой рода. Все, думаю, со мной согласны. Ну, посмотрите (последовал жест в сторону шатающейся, покрывшейся пятнами Шазаль), какая из нее преемница? К тому же она не может иметь семью и детей.

— Тибор! — рявкнула Хэргал, крепче сжав локоть племянницы. — Заткнись!

— Извини, — быстро выдохнул Тибор, на миг встретившись с Шазаль взглядом, — но это правда.

— Стоп! — вмешался Айкен. — Это мне неизвестно. Ты не придумываешь?

— Поверь мне, нет, — Тибор запнулся, словно поток его красноречия подрезал яростный взгляд Хэргал. — Так вот, неожиданно оказалось, что Шазаль не отвечает условиям завещания отца.

— Замечательно! — Голос Бьерека, казалось, заполнил все помещение. — Девочке вывернули наизнанку душу, жизнь и оставили в куче дерьма. Что, с мальчишками играть интереснее? И что же такого удумал мой старший сын? Поделись, будь добр.

— Если ему дать возможность, он сейчас всех убедит в том, что Юан подстроил большую часть того, что произошло в семье, — с удовольствием проговорил Тибор. — И докажет, что Юан не достоин быть главой семьи. А третьим по старшинству идет сам Валли.

— О боже! — громко простонала Толэсса, прижимая пальцы к вискам. — Тибор, что ты говоришь? Юан ни в чем не виноват! Я могу поклясться в том, что он ни о чем не подозревал! Он не убивал господина Китарлиса, он просто вынужден был…

— Мама! — повернулся к ней сын. — Я могу сам! Пожалуйста! Я только не понимаю, почему вы все молчали после смерти деда! Вы все согласились с тем, что я иду за Шазаль по старшинству! Вы СОГЛАСИЛИСЬ с тем, что я буду главой… Чего тебе, Тибор (в запале юноша забыл назвать того дядей), неймется? Тебе обидно, что главой стал я, внук, а не ты — старший сын? Не надо было ругаться с отцом в свое время! Во всяком случае, я здесь ни при чем! И вообще, идите вы все… Я могу и отказаться!

— Сынок, такими вещами не бросаются, — одернул его Айкен.

К этому моменту Шазаль смогла стряхнуть с себя чудовищное наваждение. Она осторожно высвободила локоть из пальцев Хэргал и тихонько сказала тетке:

— Я пойду. У меня нет сил.

— Понимаю, — еле заметно кивнула та. — Но скажи всем. Громко и внятно.

Шазаль зажмурилась, чтобы не видеть никого, и, набрав побольше воздуха в грудь, закричала:

— Ругайтесь без меня! Я не могу это слушать! Раз я — не преемница, то мне все это безразлично!

И, так и не открывая глаз, пожелала очутиться в своей комнате.

Все вокруг разом изменилось. Стихли голоса, а запах стал совершенно иным.

Рискнув приоткрыть один глаз, девушка увидела именно то, о чем так мечтала недавно: ярко–красный ковер на полу, громоздкую кровать, тяжелую лавку во всю стену, кричащие занавеси…

Шагнув вперед, Шазаль ничком рухнула на постель.

К глазам подступали слезы, но она помнила, что плакать не стоит: постель покроется дырами, а выдумать другую она сейчас была не в состоянии.

— Я не могу… — прошептала девушка сквозь стиснутые зубы, — я больше не могу! Па–а–па-а, спаси меня…

Почему, откуда в ее голове всплыло это слово?

Папа.

Шазаль, даже узнав, что ее настоящим отцом был средний сын Китарлиса по имени Райван, никогда не думала о нем как о реальном, куда–то пропавшем человеке.

Но сейчас, цепляясь за одеяло, давясь болью и слезами, Шазаль даже не пыталась понять, откуда взялось это слово. Ее терзало понимание того, что Тибор прав: она не может стать преемницей Китарлиса, поскольку беспомощна, как новорожденный котенок, наивна до глупости и не может иметь детей!

Все правильно. Ей нельзя даже заплакать, поскольку слезы прожгут кровать… Какой же мужчина отважится поцеловать ее?