Игрушки дома Баллантайн - Анна Семироль Страница 64

Полковник закидывает ногу на ногу, мрачно отвечает:

— Строптивая, дрянь.

Пальцы, перебирающие русые пряди, вмиг становятся стальными когтями, смыкаются в кулак. Элизабет выгибается назад, поднимаясь на цыпочки, слезы текут сами. Байрон с нежностью привлекает ее к себе, не убирая руки.

— Ну зачем вы так о девочке? Смотрите, какая она послушная и тихая. Гм… неожиданно. Голубка, это когда мне дедом быть?

Гремит дверной засов, входит охранник с заказанным завтраком, быстро расставляет на столе три прибора, выкладывает из корзины фрукты, пузатую винную бутылку, горшок с аппетитно пахнущим мясом и уходит. Стивенс делает приглашающий жест:

— Прошу, мистер Баллантайн.

Байрон ослабляет хватку, позволяя Элизабет отдышаться и вытереть мокрые щеки, улыбается открыто и по-доброму:

— Что ж, отложим пока обсуждение проблем отцовства и материнства. Голодный человек — страшная тварь. Предлагаю продолжить общение за столом. А мистер Стивенс нам расскажет что-нибудь забавное.

Он усаживает Элизабет в кресло, придвигает к столу. Садится рядом со Стивенсом, раскладывает по тарелкам мясо с кусочками ананаса.

— Налейте ей вина, полковник. Немного, просто чтобы разговорить. Ешь, Лиз. Тебе понадобится очень много сил. Иначе ты не переживешь и первого своего перерожденного.

— Я не стану этого делать, — еле слышно шепчет Элизабет.

— Станешь, голубка. Меня ты точно послушаешься. Майкл, у нас к мясу белое вино. Нельзя ли исправить это досадное упущение?

Стивенс понимающе кивает.

— Сенатор, мне придется отлучиться. Я могу оставить вас с девицей?

— Конечно, мистер Стивенс. Думаю, тех пяти-семи минут, что вы потратите, чтобы дойти за вином в свой кабинет, нам вполне хватит.

Когда за Стивенсом закрывается дверь, Элизабет охватывает немыслимый страх. Она съеживается в неудобном кресле, обнимает себя руками за плечи.

— Ну что такое? — мягко спрашивает Баллантайн, присаживаясь рядом с ней на корточки. — Лиз, голубка, ты словно дьявола увидела.

Он кончиками пальцев убирает волосы с ее лица, с укоризной качает головой.

— Глупая девочка. Я не стану тебя использовать. Ты никогда не была нужна мне. И сейчас только мешаешь.

— Мама… — едва слышно шепчет Элизабет, глотая слезы. — Вы… маму…

— От ненужного барахла избавляются, — брезгливо отмахивается Байрон. — Ну хватит уже трястись. Мне от тебя нужен четкий ответ на единственный вопрос.

Он склоняется к ней так близко, словно собирается поцеловать. Элизабет цепенеет под его взглядом.

— Все это время Брендон был с тобой? — тщательно выговаривая каждое слово, вопрошает сенатор. — Да или нет? Отвечай!

— Да! — кричит она так громко и отчаянно, что в комнату тут же влетает охрана.

Байрон отходит в сторону, разводит руками.

— Все в порядке, господа. Как видите, все в порядке.

Возвращается Стивенс с бутылью темного стекла, выгоняет солдат и разливает вино по бокалам.

— Пей и ешь, — обращается Байрон к всхлипывающей Элизабет. — Или я накормлю тебя силой. Мистер Стивенс, девочка в курсе нашего договора с императором?

— Вкратце — да. Повторюсь, ибо до нее плохо доходит. Элизабет, Его Императорское Величество сохраняет жизнь твоему отцу в обмен на твое обучение. Работать будете вместе. Что ж, господа, тост. За успех нашего дела!

* * *

Пенни Лейн лежит на диване лицом вниз в одних чулках и короткой юбке. Коппер бережно разминает ее худую, исчерченную шрамами спину, стараясь не касаться швов. Стефан возится на полу с фигурками солдатиков, вручную раскрашенными когда-то генералом Раттлером.

Хлоя вяжет кофту из темно-синей шерсти. Нитка путается, узор сбивается, женщина распускает готовое, принимается за дело снова. Руки плохо слушаются, тянет швырнуть вязание на пол, но… «Надо стараться. Сэр Уильям отвезет кофту дочке. И ей не будет холодно», — думает Хлоя. Эти мысли утешают ее, не дают снова сорваться в истерику. Она благодарно посматривает на Коппера. Тот ловит ее взгляд, подмигивает, не отрываясь от массажа, задевает шов у поясничных позвонков. Пенни вздрагивает и обеими руками стискивает диванную подушку.

В комнату заглядывает сэр Уильям в пальто и со свертком в руках. За несколько дней, что прошли в этом доме без Элизабет и Долорес, он постарел на годы. Осунулось лицо, глубже стали морщины на лбу и щеках. В спальне главнокомандующего — стойкий запах сердечных капель.

— Я уезжаю. Хлоя, отвезу Элизабет твои подарки.

Она откладывает вязание, идет к двери.

«Сэр Уильям… сделайте хоть что-нибудь!» — умоляет она.

— Хлоя. Я сделаю все, что в моих силах. Узнаю, как она, в каких условиях ее держат. Я уже подал письменное прошение Его Императорскому Величеству, но надо ехать лично. Только так можно чего-то добиться. Успокойся, дорогая. Элси им нужна живой и здоровой, я уверен — она в порядке.

Коппер оборачивается, смотрит на сэра Уильяма через плечо. «Врешь же, — говорит его взгляд. — Ты ни в чем не уверен. И вряд ли что сделаешь». Главнокомандующий слегка касается руки Хлои и выходит. Поднимается на второй этаж, вежливо стучит в дверь комнаты Брендона:

— Я спускаюсь и завожу машину. Поторопись.

Щелчки перфоратора-пантографа по ту сторону двери смолкают. Брендон появляется уже одетым, на ходу заматывая шею шарфом. Перчатки запачканы чернилами, под глазами — глубокие темные тени. Сэр Уильям точно знает: за последние семьдесят два часа парень ни на минуту не прилег. Даже сейчас в руках Брендона толстая тетрадь и карандаш.

— Зачем ты это взял?

«Время дорого, сэр. По дороге я напишу еще часть кода. Вернемся — пробью его на перфокартах и буду думать дальше».

— Оставь. Поспишь в дороге. Ты ужасно выглядишь. Элизабет разволнуется, — пытается уговорить его Раттлер.

«Элизабет поймет».

В гараже Брендон помогает заправить машину, потом придерживает створку ворот, пока сэр Уильям выезжает. Все это время Раттлера не покидает ощущение, что Брендон полностью погружен в мир своих кодов и реальность воспринимает слабо. Губы перерожденного едва шевелятся, взгляд отсутствующий, он то хмурится, то улыбается и кивает, соглашаясь с собой.

— Дай-ка сюда свою тетрадку, парень, — не выдерживает генерал. — На заднем сиденье ее никто не тронет. И застегни страховочный ремень. Я настаиваю, чтобы ты поспал в дороге.

«Сэр Уильям, я занимаюсь сложнейшим процессом, в котором очень важна последовательность. Я бы не хотел прерываться, боюсь не успеть доработать в срок».

Раттлер плюхается на сиденье авто, смотрит на Брендона с еле сдерживаемым раздражением.

— Еще двенадцать часов без сна — и тебя можно будет везти к психиатрам. Давай сюда тетрадь, если хочешь ехать со мной.