Святой Камбер - Кэтрин Куртц Страница 64

Камбер сцепил пальцы и принялся разглядывать их.

– Вы действительно хотите этого, Синил?

– Мне так кажется. Жизнь будет намного приятнее для всех, если я обрету покой и примусь за дела.

– А как насчет королевских развлечений? – тихо спросил Камбер.

– Королевское удовольствие? – Синил горько засмеялся. – Все радости сводятся к удовлетворению сознания, что стараешься изо всех сил, а желанное в это время где-то далеко. В мой монастырь мне никогда не будет позволено вернуться, мы оба знаем это.

– Вы вернулись бы, если бы могли? – задумчиво спросил Камбер. – Я хочу спросить, если бы сейчас, в это мгновение, вы могли перенестись в свою келью в монастыре святого Фоиллана, вы вернулись бы?

Синил опустил глаза.

– Нет, – прошептал он. – Потому что так никогда не будет, теперь я понимаю это. Прежде я еще сопротивлялся, но сейчас нет. Выбор сделан, даже если временами кажется, будто никакого выбора не было, теперь пора платить по счетам. Может быть, в один прекрасный день Господь простит меня.

– Вы по-прежнему считаете, что, приняв корону, вы совершили грех?

– А разве нет? Взгляните на моих крошек, Алистер. Взгляните на печальную молодую женщину – мою жену, на меня, единственной супругой которого должна быть церковь. Но я должен идти вперед по своему непрямому пути и сделать для них все самое лучшее, по крайней мере, насколько это возможно. Может быть, мои сыновья научатся управлять этой страной лучше, чем я своей слабой рукой.

Он протянул Камберу свои дрожащие руки, и тот обнял его за плечи. Спустя мгновение Синил поднял глаза.

– Простите, святой отец. Я не хотел портить такой прекрасный день сентиментальной чушью. Возможно, теперь вы поймете, почему так необходимы здесь.

– Я постараюсь быть рядом, как только понадоблюсь вам, сир, – произнес Камбер. – Будьте уверены, по вашему зову я появлюсь скоро, как только смогу. Самая большая честь на земле – служить своему господину и королю.

– Благодарю. Я постараюсь королевской службой не отвлекать от долга служения Господу нашему, – сказал Синил, наконец улыбнувшись. – Но теперь мне пора уйти и дать вам закончить приготовления. Вы наденете новое облачение сегодня утром, не правда ли?

– Как пожелаете, Ваше Величество. – Камбер улыбнулся. – Остается надеяться, что я не буду затмевать собой моих братьев-епископов. Архиепископ Энском имеет доступ к сокровищнице собора, но бедный преподобный Роберт может оказаться в тени.

– Вам незачем беспокоиться о Роберте Ориссе, – самодовольно ответил Синил, задержавшись в дверях. – Создание двух епархий – великое событие для Гвинедда. Ваш собрат уже получил такой же подарок.

– Вот как.

– Разумеется, его облачение не похоже на ваше. Вы с ним очень разные люди.

– Не берусь спорить с этим.

– И, откровенно говоря, – заключил Синил, прежде чем уйти, – это даже хорошо. Не думаю, чтобы мне удалось справиться с двумя Алистерами.

– Да благословит вас Господь! – Камбер рассмеялся, и дверь закрылась.

Интересно, что стало бы с Синилом, узнай он, что существуют два Алистера.

* * *

Часом позже, с ударом третьего колокола, Камбер ступал на залитый солнцем соборный двор, где часть участников церемонии должна была составить его процессию. Йорам и отец Натан стали по бокам, готовые тронуться по его сигналу. Поправив тяжелое облачение и подавив нервный зевок, он посмотрел на паперть – ряды клириков поднимались по ступеням и исчезали в проеме главных дверей. Оттуда многократно отраженное камнем и деревом доносилось пение хора. Процессия тронулась, и разговоры вокруг стихли.

Синил оказался прав насчет облачения. Шаг за шагом Камбер в этом все более убеждался, не без труда скрывая неудобства передвижения. Риза и вправду была весома и заставляла пыхтеть от жары, а драгоценной митре еще предстояло показать владельцу все прелести ношения ее. Впереди был и настоящий солнцепек – в утреннем небе не виднелось ни облачка, а ручейки пота уже бежали под стихарем и бесценной ризой.

Стоически вздыхая, Камбер старался хоть немного остудить тело и удивлялся, как переносит жару Роберт Орисс, не владевший приемами дерини.

Со всего Гвинедда и из соседних земель на церемонию съехались отцы церкви. Большинство были малознакомы Камберу, не встречался с ними и Алистер. Среди епископов выделялся Найэллан из Дассы, известный умением сохранять нейтралитет и собственную независимость. Теперь Найэллану предстояло проявить эти свои таланты во взаимоотношениях с новым архиепископом Ремутским. Юный Дермот Кашинский был известен благодаря своему дяде, оставившему ему епархию, и еще слухами о том, что покойный благодетель Дермота был вовсе ему не дядя, а гораздо более близкий родственник. Самую южную епархию представлял Уллиэм Найфордский, наводивший порядок в епископстве после сумасбродной затеи Имра превратить портовый Найфорд в третью столицу. Имена шести странствующих епископов, тех, кто не имел своих епархий, Камбер помнил нетвердо. Были среди них: Джавет, Кай, Юстас, Турлог,., но точно определить владельцев имен Камбер не взялся бы.

Все прелаты в полном облачении несли в руках пастырские посохи – символы их власти, повернутые крюками внутрь в знак подчинения Энскому. Перед епископами, в этот момент вступавшими в собор, внутрь вошли другие участники церемонии в разнообразных нарядах: диаконы с крестами и священники со свечами; кадилыцики, раскачивавшие на золоченых цепочках сосуды, источающие благовония; рыцари церкви – михайлинцы и другие, в лазурных, пурпурных и золотых мантиях; причетники в белых стихарях с регалиями, которые будут пожалованы будущим епископам.

Следом шествовали аббаты Гвинедда: Креван Эллин, глава Ордена святого Михаила, в синем плаще; отец Эмрис из Ордена святого Гавриила, седовласый, одетый в белое, он скользил, словно тень; главы Ordo Verbi Dei и братства святого Джортка и горстка других.

Наконец настала очередь Камбера медленно взойти по истертым ступеням собора и ступить под его сень. Йорам и Натан подхватили края его ризы, и все трое последовали за двумя мальчиками, которые, как величайшие драгоценности, несли в вытянутых ручонках золотистые свечи. Молитвенно сложив руки и потупив взор, Камбер успокаивал свой мозг и взывал к Богу. Когда они шли по боковому нефу, зная, что позади остались только Орисс и Энском, слова хорового вступления разнеслись среди колонн, арок и галерей:

– Fidelis sermo, si quis episcopatum desiderat…

Верна поговорка, что если человек пожелал стать епископом, он выбрал себе хорошее дело. Епископ должен быть чист…

Со своего места на правой стороне хоров Синил наблюдал за процессией, вспоминал прошлое и всей душой мечтал быть хотя бы самой ничтожной частью этого шествия.

Но его голову венчала корона, рядом стояла супруга и королева, и уделом мечтавшего о домотканой ризе и монашеской келье были излишества дворцовой роскоши, мирская суета и земная слава.