Проклятая рота - Олег Львов Страница 64

– Дело твое, черная морда, – не стал настаивать капитан. – Главное, чтобы ты под этой фигней какую гниль не прятал и заразным не был, остальное меня не касается. Пошли за мной… Фихти, сейчас они присягу принесут, и я отправлю их к тебе, пополнишь свой десяток.

Обладатель большого меча и шрама на лице медленно кивнул.

Он не выглядел радостным, но и недовольства тоже не проявлял, похоже, ему было все равно.

– Слушайте, но мы же клялись под Белым Страхом, – зашептал я, когда мы зашагали обратно вслед за Вуазеном. – А две присяги… разве так можно? Что делать?

– Успокойся, – так же тихо ответил Пугало. – Эта проблема-то решается легко. Потом.

Вот успокоил так успокоил.

Капитан откинул полог шатра, расположенного по соседству с его собственным, и мы оказались внутри. Там обнаружилось несколько огромных сундуков, а также дрыхнувший на одном из них седоголовый мужик.

– Чего надо? – спросил он, когда Вуазен потыкал его в бок, но глаз не открыл.

– Вставай, брюхо гоблина! – рявкнул капитан так, что стенки шатра затряслись. – Доставай знамя и отрядную книгу, или, клянусь твоим немытым пятаком, я немедленно выгоню тебя прочь!

– Чего ты орешь? – мирно ответил седоголовый, зевая. – Сейчас я все сделаю.

– Это вот казначей, – сообщил нам Вуазен, пока седоголовый открывал один из сундуков поменьше и швырялся во внутренностях. – Всю печень мне проел, морда. Выгнал бы его, да только он в роте дольше меня, а я, почитай, под Темным Ликом два десятилетия хожу, совсем мальчишкой был, когда к ним прибился и впервые за меч взялся…

Темным Ликом называлось знамя – прямоугольное ветхое полотнище с вышитой на нем оскаленной мордой, то ли кошачьей, то ли волчьей. Оно немного напоминало стяг Синеглазого, разве что тут картинка дополнялась четырьмя крохотными полумесяцами по углам и разбросанными там и сям звездочками.

Казначей вооружился пером и выложил на сундук огромную книгу в роскошной, украшенной золотом обложке.

– Я готов, – сообщил он. – Давай начинай, чего замер?

Да, если бы кто-то так разговаривал с Лордом Проклятым!

– Повторяйте за мной, – Вуазен откашлялся. – Под ликом ночи, что равна для всех…

Дальше он произнес вполне стандартную клятву наемника – не отступать и не сдаваться, быть храбрым и не предавать соратников. Когда я проговаривал ее, сердце у меня, честно скажу, дрогнуло – теперь куда ни глянь, я в любом случае окажусь предателем, одну из присяг так или иначе придется нарушить.

Пугало и Ярх оттарабанили все без малейших задержек.

Потом нас торжественно записали в отрядную книгу, я назвался Рыжим, а вот спутники мои зачем-то соврали, один стал Бархом, второй попросил именовать себя Олисом.

– Ну, вот и все, – сказал Вуазен, когда все было закончено. – Снаряжение только… Фихти скажет вам, где вороненые кольчуги и шлемы добыть, у нас такой обычай, иного не носим, а теперь отправляйтесь к нему, сердце гарпии, и служите хорошо. Все понятно?

– Так точно, – отозвались мы на три голоса.

– Зачем этот обман? – спросил я, когда мы выбрались из шатра и командир Детей Ночи покинул нас.

– Так безопаснее, видят боги, – сказал Ярх, он же Барх. – Нас могут узнать.

Откровенно говоря, смена имен мало что давала, ведь вряд ли такая парочка встречается в каждой наемной роте – уроженец Южных земель, скрывающий лицо под черной тканью, и красноглазый любитель выпить и побуянить, имеющий в числе предков оборотня.

Но я промолчал – изменить ничего нельзя, остается лишь рисковать.

– Явились, – сказал Фихти, когда мы притопали к его костру. – Что же, садитесь. Будем знакомиться…

Десяток под его командой состоял из дюжины вояк разной степени потрепанности – тут было два брата-гнома, настолько похожих, что только одежда и позволяла их различить, неприятный тип с лицом, испорченным какой-то болезнью вроде оспы, и чувак с небольшими рожками в шевелюре.

– А что, как насчет выпить? – спросил Ярх, когда взаимное представление оказалось закончено.

– Это можно, – и Фихти извлек откуда-то из-под себя огромный кувшин.

Если я что понимаю, то сейчас новичков испытают, подсунут им какую-то гадость, которую надо будет пить, изображая при этом дикое счастье… И только после этого мы станем полностью «своими».

Догадка подтвердилась, когда Ярх отхлебнул из кувшина – лицо его побагровело, зато уши стали такими белыми, словно отделились от головы и повисли в воздухе сами по себе.

– Ну как? – спросил один из гномов.

– Зашибись, – ответил Ярх. – Это на чем настояно, на ваших портянках?

Вояки Фихти загоготали.

Пугало не доставил им никакого удовольствия, просто отпил из кувшина, зато я зрителей не разочаровал. Глотнув мерзкого пойла, непонятно из чего сделанного, но куда более вонючего, чем самая паленая водка, я закашлялся, принялся сипеть и колотить кулаками по земле.

Уж взялся изображать простака-идиота, так все, деваться некуда.

– Хорош, – сказал Фихти, забирая кувшин. – А то все вылакаете, нам не останется. Давайте ешьте и на боковую.

Пока суд да дело и в самом деле начало темнеть.

После ужина, состоявшего из обычного для наемников кулеша, нам притащили по вороненой кольчуге. Подобрали их на глаз, но люди опытные, и поэтому металлические рубахи пришлись впору.

Моя мне понравилась больше той, что я носил последние дни.

Заснул я не сразу, все ворочался с боку на бок, отгоняя подозрения, что вокруг на самом деле враги и что ночью нас могут просто зарезать… А затем обнаружил, что где-то неподалеку воют трубы, а лагерь шумит, точно громадный улей, по которому хорошенько врезали сапогом.

– Подъем, – объявил Фихти, появляясь рядом с нами. – Выступаем.

Примерно через полчаса Дети Ночи выстроились колонной, и мы оказались в ее авангарде. Место перед нами занял капитан Вуазен, в доспехах и изящном шлеме выглядевший куда более величественно, чем в грязной рубахе.

– За мной, немытые морды! – заорал он, и рота двинулась вперед.

Я ждал, что рядом с командиром поднимут знамя, но этого не произошло – то ли оно было слишком ветхим, чтобы таскать его на древке и трепать на ветру, то ли в этом «монастыре», и это более вероятно, имелся свой устав, отличный от нашего.

Помимо наемников, на восток выступил большой отряд конницы под командованием знакомого нам тысячника. Ва-Нартог, похоже, забыл свое обещание проведать нас, по крайней мере, пронесшись мимо в окружении свиты, он даже не повернул головы.

Нельзя сказать, что я сильно расстроился по этому поводу.

Целый день мы провели в седле, под палящим солнцем в облаках пыли, поднимаемой сотнями копыт. Пообедали на ходу тем, что нашлось в седельных сумках, дважды остановились, чтобы напоить лошадей, а третий раз встали непонятно зачем на перекрестке аж трех дорог.