Правдивый ложью - Валерий Елманов Страница 64

Однако имитировал я старательно и помимо издаваемых воплей все время дергался как ненормальный.

Хорошо хоть, что сразу после было растирание и сухая одежда. Моя, между прочим. В смысле штаны, кафтан, нарядная рубаха и так далее. Словом, все, что с меня содрали перед принудительным купанием.

Зато теперь был почти трезв – весь имеющийся градус организм вбухал на срочный сугрев ледяных конечностей.

– Холодно, – хмыкнул Тимофей. – А то ты не знал, чем встретят? Желудь же обсказал все, так чем думал? Хорошо хоть, что напился, иначе… Может, поведаешь, с какой такой радости ты с Корелой…

– Что б иначе не было, – честно сознался я и самонадеянно заявил: – Зато проводят, надеюсь, пирогами и пышками. И будут они такими вкусными, что ради них можно вытерпеть немного синяков и шишек.

– Шишек, – хмыкнул Шаров. – А пуль не хотишь? Думаешь, почему не кому иному, а мне стеречь тебя доверили? – И он выразительно ткнул себя рукоятью плети в разноцветье на щеке.

– Как я понимаю, это якобы моя работа, – высказал я предположение.

– Догадлив, – кивнул Тимофей и попрекнул: – А в ином и вовсе напротив. Вот чего тебе в Москве не сиделось?!

– Лучше вон факел возьми да посвети, – предложил я, пожаловавшись: – Уж больно плохо видно, а судя по запаху, там на дне пяток яблок точно завалялось. – И, кряхтя, полез шарить рукой в бочке.

– А-а-а, да что с тобой говорю вести! – взвыл он, но у самой двери я остановил его, ответив на последний заданный им вопрос:

– Говоришь, в Москве. А что проку? В осаде долго не продержаться. От силы несколько дней, а там горожане как-нибудь исхитрятся да откроют ворота.

Серьга, опешив, повернулся и остолбенело уставился на меня. Я уже успел извлечь яблоки – не подвело чутье, и теперь, взгромоздившись на соседнюю бочку, перевернутую днищем вверх, с аппетитом грыз одну из своих находок, при этом весело болтая ногами.

– Так ты трезвый? – настороженно спросил он.

– Давно, – вздохнул я, но сразу поправился: – Не совсем, конечно, но если и остался хмель, то только чуть-чуть. – И, хрустко надкусив еще раз яблоко, добавил: – Так вот о Москве. Сам посуди, мне даже на стены ставить некого. Моя тысяча разом их оборонить не в силах, там же три десятка верст, если все в куче посчитать, вместе с Белым городом и Скородомом, а стрелецкий народ в смятении, того и гляди, сам ринется ворота открывать.

– Так-то оно так, – задумчиво протянул Тимофей, подходя поближе.

– А уж кровушки при этом прольется – вода в Москве-реке алой станет, – подытожил я, ехидно добавив: – Между прочим, кто-то мне заповедал ее поберечь. Ты, часом, не помнишь, кто бы это мог быть?

– Одно дело через стены о мире уговариваться, а совсем иное – самому в пасть лезть.

– Про стены я только что тебе сказал, – напомнил я. – Можно, конечно, вовсе из Москвы уйти и попробовать поднять народ против Дмитрия, только тут не Москва, а все русские реки заалеют. Так что поспешил твой Желудь со мной прощаться.

– А я поспешил тебя за умного почесть, – парировал Серьга.

– Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой, – горделиво процитировал я.

– Какой бой?! – простонал Тимофей. – Ну какой тебе бой ныне?! – склонился он ко мне.

– Словесный, – скромно пояснил я.

– Не будет боя, – вздохнул он, принявшись как-то загадочно разглядывать мое лицо и продолжая говорить: – Государь, опосля того как я тебя забрал, гонца подослал, кой поведал, что, мол, ежели я с тобой за обидку свою сочтусь сполна, так он особливо суровой кары надо мной чинить не станет, ибо поймет.

– Не уясню я что-то, – начал было я, но тут же полетел на пол.

Ох и тяжела казацкая длань. Хорошо хоть, что основная сила увесистого удара пришлась по скуле, а то непременно бы выплюнул парочку зубов. Впрочем, во рту солоновато. Попробовал на ощупь, так и есть – шатается один. Все-таки задел Шаров.

– Больно? – сочувственно поинтересовался Серьга, дружелюбно протягивая мне руку.

– Обидно, – процедил я сквозь зубы и демонстративно отвернулся от предлагаемой помощи, поднявшись самостоятельно. Кое-как стряхнул с одежды налипшую солому и укоризненно заметил: – Напрасно ты это, Тимофей Иваныч. Признаться, не ожидал.

– А что мне делать, коль ты такой дурень, – смущенно проворчал он. – Должон же я в глазах Дмитрия Иваныча чистым остаться. Ты мне приложил, – он потрогал разноцветные разводы, – а я тебе. Таперича вроде как квиты. А бежать умыслишь – поведаешь. Глядишь, чего-нибудь надумаем.

– Не за тем я ехал, чтоб бежать, – угрюмо возразил я, еще раз осторожно потрогав скулу.

Нет, я не обиделся на Шарова. Разве что немного, да и то лишь до его пояснения. Правильно мне заехал атаман. Ну что это за побои, если следов вообще не видно? Но и воспользоваться предложением Серьги я не собирался – во всяком случае, пока.

Вместо этого попросил:

– Там у меня ларец был приторочен. Его потом, кажется, Басманов забрал или еще кто. Ты бы съездил к государю своему и сказал, чтоб он бумаги, которые в нем лежат, вначале в одиночку прочитал, уж больно они тайные.

– Съезжу, – пробурчал он.

– Вот и хорошо, – кивнул я и, ежась, пожаловался: – А прохладно тут, – и похлопал себя по груди.

– От стен веет, – буркнул Тимофей. – Велю, чтоб пару попон принесли да соломки свежей. А уж боле звиняй, – развел руками он и язвительно заметил: – Приучайся спать по-козацки.

– Приучусь, – кивнул я. – Мне не впервой. – И попросил: – Ты бы о моих ратниках тоже позаботился. Ну там попоны, солома, поесть чего-нибудь.

– Тьфу ты, – сплюнул в сердцах Шаров. – Нашел о чем заботиться. Тут свой дом вовсю полыхает, а он у соседей стену водой норовит полить!

– И потом, если что со мной случится – мало ли как оно сложится, – упрямо продолжил я, – позаботься, чтоб им зла не чинили.

Он хмуро кивнул.

– Вот и батюшка твой тож из таковских был. Никогда о своих людишках не забывал, и всегда чтоб… – Серьга крякнул и досадливо махнул рукой, принявшись тереть глаза, ворча на проклятую труху с потолка, которая то и дело сыпется вниз.

Пока он разбирался с «трухой», я успел спросить:

– А кто меня сторожить будет – твои казаки?

– А чего тебя сторожить? – удивился Шаров. – Отсель не сбежишь. Сквозь оконце слюдяное разве что кошке пролезть под силу, а дверь поди выломай. Да и к чему?

– Речь не про побег, – пояснил я. – Тут наоборот как раз… – И осекся.

А может, мои опасения напрасны?

Или даже наоборот – пусть убийцы приходят, а я уж их встречу, да так, что мало не покажется. Хотя если их будет человек пять, да с саблями, трудненько придется. Очень даже возможно, что не смогу управиться – чай, не киногерой.