Сердца в Атлантиде - Стивен Кинг Страница 64

Новые лучи запрыгали по улице. Когда Тед выпрямился и“чекер” тронулся, из-за угла выпрыгнул “Де Сото”. Такси пришлось резкоповернуть, чтобы избежать столкновения. Под уличными фонарями “Де Сото”напоминал огромный сгусток крови, украшенный хромом и стеклом. Его фарысдвигались и мерцали, будто были под водой… И вдруг они ЗАМОРГАЛИ. Это быливовсе не фары. Это были глаза.

— Тед! — и снова только шелестящий шепот, и Бобби никак немог подняться на ноги. И уже не знал, хочет ли он встать. Его окутал жуткийстрах, такой же отупляющий, как грипп, такой же обессиливающий, как неистовыйприступ поноса. Просто проехать мимо кровавого сгустка “Де Сото” у “ГриляУильяма Пенна" уже было скверно, но оказаться в его надвигающихсялучах-глазах было в тысячу раз хуже. Нет.., в миллион раз!

Он осознавал, что порвал штаны и рассадил колено до крови,он слышал, как Малыш Ричард завывает в чьем-то окне на верхнем этаже, и он всееще видел голубое кольцо вокруг часов гробовщика, будто вытатуированный насетчатке слепящий след лампы-вспышки, но все это казалось нереальным.Хулигансетт-авеню внезапно превратилась в подобие скверно намалеванногозадника. А за ним затаилась неведомая реальность. И реальность эта была тьма.

Решетка “Де Сото” двигалась. Рычала. “Машины эти ненастоящие, — сказал Хуан. — Они что-то другое”.

Да, что-то совсем другое!

— Тед… — чуть громче на этот раз.., и Тед услышал. Онобернулся к Бобби, глаза у него расширились, и тут “Де Сото” вспрыгнул натротуар позади него, сверкающие, зыбкие лучи фар впились в Теда и удлинили еготень — совсем как удлинились тени Бобби и близняшек Сигсби, когда на крохотнойавтостоянке Спайсера вспыхнул фонарь. И опять новый свет ворвался на улицу.Теперь со стороны складов надвинулся “кадиллак” — сопливо-зеленоватый“кадиллак”, который казался длиной с милю, “кадиллак” с решеткой, как злая ухмылка,и боками, вздутыми, как доли легкого. Он вспрыгнул на тротуар прямо сзадиБобби, остановившись менее чем в футе у него за спиной. Бобби услышал басистоепыхтение и понял, что “кадиллак” дышит.

Во всех трех машинах распахнулись дверцы. Из них вылезли люди— или твари, на первый взгляд выглядевшие точно люди. Бобби насчитал шесть,насчитал восемь, перестал считать. На каждом был длинный горчичного цвета плащ— такие называют “пыльниками”, — на правом лацкане каждого был сверлящийбагровый глаз, который Бобби видел во сне. Наверное, красные глаза — это ихбляхи, подумал он. Носящие их твари.., кто они? Полицейские? Нет. Что-то вродепомощников шерифа, преследующих преступника, как в кино? Теплее. Тайные стражизакона? Еще теплее, но все равно не то… Они…

"Они регуляторы. Как в том фильме, который мы сЭс-Джеем видели в прошлом году в “Ампире”, ну, в том, с Джоном Пейном и КаренСтил”.

Вот именно — именно так. Регуляторы в фильме оказались всеголишь бандюгами, но сперва верилось, что они не то призраки, не то чудовища, нето еще что-нибудь. Но эти вот регуляторы, решил Бобби, они чудовища.

Один ухватил Бобби под мышки. Бобби закричал — ничегоужаснее этого прикосновения он в жизни не испытывал. По сравнению удар обстену, когда его отшвырнула мать, был пустяком из пустяков. Прикосновениенизкого человека было словно.., словно у грелки выросли пальцы, и она вцепиласьв тебя.., но только они ощущались по-разному — под мышками у него будто былипальцы, а потом они стали когтями. Пальцы.., когти, пальцы.., когти. Этонемыслимое прикосновение жужжанием проникало в него и вверх, и вниз. “ПалкаДжека, — пришло ему в голову, — заостренная с обоих концов”.

Бобби подтаскивали к Теду, которого окружили остальные. Оншатался, потому что ноги его не держали. Он думал, что предупредит Теда? Чтоони вместе убегут по Наррагансетт-авеню. Может быть, немножко подпрыгивая, какКэрол? Обхохочешься, верно?

Невозможно поверить — но Тед словно бы совсем не боялся. Онстоял в полукружии низких людей, и на его лице была только тревога за Бобби.Тварь, державшая Бобби то рукой, то отвратительными пульсирующими резиновымипальцами, то когтями, внезапно выпустила его. Бобби пошатнулся, закачался.Кто-то из остальных испустил пронзительный лающий крик и толкнул его междулопатками. Бобби рухнул вперед, и Тед подхватил его.

Рыдая от ужаса, Бобби вжался лицом в рубашку Теда. Он вдыхалуспокоительный запах сигарет Теда и мыла для бритья, но эти милые запахи немогли заглушить вони, исходившей от низких людей — мясной помоечный запах идругой запах, доносившийся от их машин, будто там горело виски.

Бобби поглядел на Теда.

— Это была моя мать, — сказал он. — Моя мать им донесла, —Это не ее вина, что бы тебе ни казалось, — ответил Тед. — просто я слишкомзадержался.

— Ну а все-таки приятно провел отпуск, Тед? — спросил одиниз низких людей. Голос у него был гнусно стрекочущим, будто в его голосовыесвязки набились насекомые — саранча или там сверчки. Он мог быть тем, с кемБобби говорил по телефону, тем, кто сказал, что Тед их пес.., но, может, у ниху всех голоса одинаковые. “Не хочешь стать нашим псом, держись подальше”, —сказал тот по телефону, но он вес равно приехал сюда.., и теперь.., теперь…

— Неплохо, — ответил Тед.

— Надеюсь, ты разок-другой трахнулся, — сказал еще кто-то изних. — Больше-то шанса тебе не представится, Бобби огляделся. Низкие людистояли плечом к плечу, окружая их, стискивая своей вонью пота и протухшего,червивого мяса, заслоняя плащами улицу. Они были смуглые, с проваленнымиглазами, красногубые (будто наелись вишен).., но они не были такими, какимивыглядели. Они вовсе не были такими, какими выглядели. Их лица, например, невсе время оставались на их лицах: их щеки, подбородки, волосы все времяпытались расшириться за свои очертания (только так Бобби сумел выразить то, чтовидел). Под смуглой кожей у них были другие кожи, такие же белые, как ихостроносые туфли. “А вот губы все равно красные, — подумал Бобби. — Как и глазау них всегда черные, не глаза на самом деле, а ямы. И они страшно высокие, —вдруг понял он. — Страшно высокие и страшно худые. И мысли у них в голове нетакие, как наши мысли, и чувства в сердце не такие, как наши чувства”.

С той стороны улицы донеслось густое хлюпанье. Боббипосмотрел туда и увидел, что одна из покрышек “олдсмобиля” превратилась вчерновато-серое щупальце. Оно протянулось, подцепило смятую пачку из-подсигарет и подтянуло. Секунду спустя щупальце уже снова было покрышкой, но пачкаторчала из нее, будто проглоченная до половины.

— Готов вернуться, одер? — спросил Теда один из низких людейи нагнулся к нему. Складки его желтого плаща сухо зашуршали, красный глаз налацкане вперялся в Теда. — Готов вернуться и исполнять свой долг?

— Я вернусь, — сказал Тед, — но мальчик останется здесь. ВБобби вцепились еще руки. И что-то вроде живого прута начало гладить его пошее, И вновь застрекотало — что-то, пронизанное тревогой и тошнотой. Оноподнялось внутри его головы и загудело, будто улей. Внутри этого сводящего сума гудения он различил сначала звук одного, бешено трезвонящего колокола, азатем многих. Мир колоколов в непонятной черной ночи жарких ураганных ветров.Он предположил, что ощущает место, откуда явились низкие люди, — совсем инуюпланету в триллионах миль от Коннектикута и его матери. Деревни пылали поднезнакомыми созвездиями, вопили люди, и это прикосновение к его шее.., этожуткое прикосновение. Бобби застонал и снова прижал голову к груди Теда.