Когда завтра настанет вновь - Евгения Сафонова Страница 64

Кочерги делали из чугуна. Или стали. И одно прикосновение любого из этих металлов не только обессиливало фейри – обжигало их огнём невыносимой, сводящей с ума боли.

Заклятие, возможность сотворить которое сид так любезно мне подарил, я почти проорала.

Когда одержимая приготовилась нанести следующий удар – теперь мне, – белые сгустки проклятия Нимуэ уже сорвались с кончика моего пальца, чтобы врезаться твари в грудь. Магия оттолкнула её назад, опрокинув на дорогу, но она вскочила моментально, двигаясь с резкостью марионетки, слишком быстро для полной женщины.

– Эш, в мобиль! – наградив врага ещё одним проклятием, выиграв несколько секунд отсрочки, рявкнула я.

– Но…

– Ты всё равно ничего ей не сделаешь! Я разберусь!

То, как брат подчиняется и бежит, шлёпая подошвами кроссовок по лужам, я не увидела, но услышала. В голове мелькнула мысль о том, что мне не следует пользоваться магией – по многим причинам, – и тут же отошла на задний план. Передо мной была убийца Гвен, убийца её родителей в человеческой шкурке, занятой иной, чуждой и страшной сущностью.

И боль, только что причинённая сиду, крючившемуся на асфальте, почему-то разъярила меня больше, чем вся боль, причинённая мне.

– Солас, баглу…

Меня вдруг повело. Слова заклятия затихли на губах, рука дрогнула, в глазах потемнело – а когда прояснилось, тварь была прямо передо мной. Я успела опустить голову, ощутив, как кочерга со свистом задевает кончики моих волос; второй удар пришёлся бы мне по ногам, если б я не отскочила – кочерга ударила по асфальту с такой силой, что в стороны брызнула каменная крошка.

Увернуться от простого толчка рукой в грудь уже не получилось.

Краткое ощущение полёта. Ослепляющая боль – в миг, когда я упала. Меня ударило головой об асфальт и кубарем прокатило по дороге, пока я не врезалась во что-то плечом. Боль, застелившая глаза и молотом стучавшая в затылке, на время отняла возможность думать и видеть; затем я поняла, что лежу у колеса какого-то мобиля, пока капли дождя холодной пылью присыпают моё лицо. Где-то выла сигнализация, кто-то кричал, по-моему, даже моё имя – я лишь смотрела в грязное небо над головой, окутанная пеленой равнодушного безволия, не в силах шевельнуть и пальцем. В поле зрения возникло неживое лицо одержимой, рука с кочергой, взмывшей в воздух для финального удара…

Кисть твари перехватили чужие пальцы – и изогнутый кончик кочерги замер в высшей точке замаха.

Серебристая вспышка стали. Жуткий булькающий хрип.

Питер толкнул одержимую в сторону так быстро, что кровь, хлынувшая из перерезанного женского горла, не успела брызнуть ни на него, ни на меня. Сложив бритву, пряча багряное лезвие в костяную рукоять, сунул её в карман; подхватил меня на руки – и, пока он шёл к мобилю так торопливо, как позволяла нелёгкая ноша, я видела, как в оставшемся позади мотеле открываются двери номеров.

Другие постояльцы вышли на шум…

Эш надавил на педаль акселератора, едва мы оказались в салоне, не дожидаясь, пока закроется дверь. Французик погнал прочь от злополучной парковки, а я привалилась саднившей головой к прохладному стеклу, глядя туда, где в последний раз видела сида. Туда, где теперь не было никого и ничего, кроме чужих мобилей да мокрого асфальта.

…только бы он был жив.

– Ты в порядке? – ровно спросил Питер, когда мы выехали на шоссе, оставляя позади мотель и потенциальных одержимых.

– Я… – обрывочные воспоминания о произошедшем постепенно соединялись в цельную картинку, – ты… убил её?

– Она всё равно была не жилец. Ты же знаешь.

С трудом повернув голову, я заглянула в его непривычно невыразительное лицо.

– Она бы всё равно умерла, – глядя вперёд неподвижными глазами, сказал Питер, будто убеждая самого себя. – Я… я не хотел убивать её, но… иначе она бы тебя…

– Всё в порядке. – Я накрыла его ладонь своей. – Ты…

Лживое продолжение «всё сделал правильно» отказывалось идти на язык.

Зато страшная правда высказалась просто:

– …ты сделал это ради меня.

Он не ответил. Лишь повернул руку ладонью кверху, крепко сжав мои пальцы.

Подняв глаза к зеркальцу заднего вида, я поймала в нём два внимательных взгляда.

– Видимо, с Ликорисом мы всё-таки дали маху, – констатировала я, посмотрев на Рок и Эша, желая закрыть тему.

– Да. Дали, – безучастно откликнулась баньши. Отвернулась, уставившись в окно, за которым умывались дождём зелёные холмы. – Прости, Лайз.

– За что?

– Я построила теорию, которая себя не оправдала. Связала разные убийства в одно дело. Заставила вас потерять кучу времени. Нужно было сразу концентрироваться на девушках, погибших в несчастных случаях.

– Но жертва Ликориса тоже видела эту чёрную…

– Такая тварь в Дикой Охоте может быть не одна! А может, та девчонка вообще просто начиталась страшилок на ночь! Ей ведь кошмары снились, ничего больше, а я… а я домыслила теорию заговора. Девушка, которая жила в Ахорке, хотя бы своими глазами тварь видела.

– Мне тоже кошмары снились. И я не читала перед этим никаких страшилок. Вообще про Кромешника не слышала.

– Но Ликорис мёртв. А тварь, которую я считала его слугой, продолжает убивать людей. – Баньши устало подпёрла подбородок рукой. – И по-прежнему пытается убить тебя.

– Ты не могла знать, что в Харлере одновременно возникнут двое психопатов, которые объявят сезон охоты на полукровок. – С трудом подавшись вперёд, свободной рукой я хлопнула приунывшую баньши по плечу. Вернее, положила на это плечо тяжёлую непослушную ладонь, живо напомнившую, что не стоит ввязываться в магический бой вскоре после полного истощения резерва. – Ты говорила, что одна из жертв Кромешника жила в Ахорке. Раз мы всё равно едем туда, почему бы не опросить её родителей или друзей?

– Лайз, – произнёс Эш негромко, – сид сказал, мы не найдём контрактора.

– Мало ли что он сказал. Эта тварь – фомор, а значит, контрактор у неё есть. Если сид считает, что он нам не по зубам, я намерена доказать обратное. Опросить ещё пару свидетелей в Ахорке недолго.

Долгий взгляд брата я выдержала стойко. Потому что принять собственную беспомощность, принять, что нам действительно не остаётся ничего, кроме как бежать в Фарге и прятаться, оставляя маму угасать в лечебнице, не могла. Просто не могла. Не теперь. И чтобы спасти её, готова была пойти на куда более опасное дело, чем опрос свидетелей. Дело, о котором я впервые задумалась на берегу озера Горм – и о котором предпочитала с тех пор не думать, цепляясь за варианты, оставлявшие мне куда больше шансов на выживание.

Даже встреча с маньяком безопаснее, чем встреча с ним.

– Ладно, – поколебавшись, сказала Рок. Достала графон из сумочки. – Думаю, раздобыть адреса будет нетрудно.