Прости меня луна - Татьяна Абалова Страница 64

Луна метнулась во двор.

— Саардис!!! — завизжала она, не веря, что все закончилось. — Саардис!!!

Рухнула на то место, где только что рвали Лозу, и забилась в рыданиях. Кровь друга пропитала ее одежду, а царевна скребла и скребла землю руками, словно пыталась откопать его, вытащить на свет, спасти.

Наступила ночь, а она так и лежала. Мысли путались, заставляя думать, что произошедшее страшный сон, который никогда не закончится. Стеклянными глазами смотрела в черное небо и просила его о смерти.

Ветер ушел, Лоза погиб. Никого, кто привязывал ее к жизни. Отец? Он от нее отказался и давно. Мачеха? Не любила и не понимала. Сестрица? Наверное, уже и не помнит.

«Может быть, стоит жить ради Змея и Лилии?» — спросил кто-то голосом Саардиса.

Нет, не найти ей их, если даже он не справился.

Тоска сузила все мысли до одного слова. Лоза…

Веки стали тяжелыми. Слезы высохли. Звезды принялись гаснуть одна за другой, и тягучая, непроглядная темнота поглотила царевну.

— Фу! Никаких собак, — Рейвен, вытаскивая из кармана белоснежный платок, посвистел. Скорее, для порядка, чем из желания призвать псов. — Сгинули твари.

Сделав шаг, едва не наступил на кучу окровавленного тряпья.

Пнул ногой безвольное тело: голова со спутанными волосами, лица не разобрать, вместо него корка из крови и грязи.

— И пахнет мерзко, — он поднес платок к носу. От густого запаха крови тошнило.

Захер был не настолько брезглив. Сел у кучи, откинул ткань, некогда бывшую юбкой, достал сапог, скорее всего слетевший с мужчины во время схватки с собаками.

— Надо взять, пусть убедится, что его в клочья разорвали.

Бахриман пальцем пролез в дырку на голенище, демонстрируя рваный след от зубов. Потом пошарил рукой на шее мертвой девушки и рванул за низку бус.

— Теплые еще. Видать, совсем недавно умерла.

Жемчужины рассыпались, но одной-двух для доказательства смерти ему вполне хватит. Он сам наблюдал, как эти бусы покупались на ярмарке. Следил и запоминал, чтобы потом рассказать.

— Гадские псы, куда же вы подевались? — Рейвен снова посвистел.

— Стеф сказала не искать, если тварей на месте не окажется, — Захер выпрямился. — Сами прибегут. Они ее и под землей учуют.

— Вот и хорошо, — Рейвен огляделся, думая куда бы наступить, чтобы не испачкаться. Башмаки жалко — совсем недавно пошили по заказу, а тут луна, как нарочно, спряталась. — От псов одна вонь. И девчонка их боится. Э! Стой, ты куда?!

— Я порталом. Устал что-то, — Захер зевнул. — А ты и так до деревни добежишь. Может, и собак еще встретишь.

— Ублюдочные бахриманы, — выругался Рейвен, усаживаясь в купленную в деревне лодку, на которой сначала вывезли полуголого мужика, на котором из одежды были лишь штаны да одеяло, а потом, сразу после возвращения парочки, привезли собак. Уключины противно скрипели. На резкий звук откликнулась ночная птица. Одна река не доставляла беспокойства: убаюкивала и уносила неприятные запахи.

* * *

Утро пришло с болью. Луна подтянула ноги к животу. Ее лихорадило. Онемевшими пальцами пощупала ноющий бок.

«Наверно, ударилась, когда падала».

Поднесла растопыренные пальцы к лицу и ужаснулась. Потемневшие подтеки и грязь, которая отваливалась хрупкими чешуйками. Собственная кровь на обломанных ногтях смешалась с кровью Лозы.

— Его нет. Он умер, — произнесла и удивилась, до чего сделался грубым голос. Тело тут же скрутил надсадный кашель.

«Вставай, Тилля, вставай… Теперь за тобой некому ухаживать».

Сначала поднялась на четвереньки, потом кое-как на ноги. Кряхтя и постанывая, поплелась к дому. Не заходя в комнату, скинула с себя вещи. Под грудью чернел огромный кровоподтек.

Царевна печь топить не стала. Умылась водой из ведра — та побурела.

Волосы Луна драла безжалостно, но все-таки расчесала и заплела в тугую косу.

— Надо уходить, Тилля, оставаться нельзя, — вновь сама себе приказала. Без этого нельзя. Нет команды — нет цели. Сидела бы на скамье, уставившись в одну точку.

Луна вытряхнула все свои вещи на пол, торопливо выбрала только те, что выглядели поприличнее. Их до слез оказалось мало.

Мысли разбегались будто тараканы, которых спугнули светом. Ни одну додумать до конца не удавалось. А если царевна и ловила хоть какое-то разумное объяснение тому, куда подевался Ветер и откуда взялись собаки, тут же забывала.

Воспаленный мозг рисовал картинки одну страшнее другой: то как пошатывающийся Ветер входит в воду, и она смыкается над его головой, то как где-то там, в клубящейся мгле, три пса терзают бесчувственное тело Лозы.

— Не думать, не думать!

Тилля сдернула со стола скатерть и сложила в нее вещи.

«Эх, новую так и не купили».

И тут же села на пол, закрыла лицо ладонями и разрыдалась, жалея себя, сгинувшего Ветра и гордого Лозу, который всегда был рядом, а теперь…

— Я скучаю по тебе, Саардис…

Дотянувшись до горшка на печи, в который Лоза складывал монеты, нечаянно смахнула пожелтевший от времени лист бумаги. Подняв с пола, развернула рисунок, помня до мелочей, кто изображен на нем. И как ей мог нравиться этот слишком длинный нос? А губы? Разве же это приветливая улыбка? Усмешка, которая делает выражение лица брезгливым.

«Ты все время надо мной смеялся, а я, дурочка, думала, улыбаешься мне…»

Вздохнув, Тилля сложила рисунок Генриха и сунула за ворот.

«Теперь-то уж точно не вывалится».

Луна взяла с собой истершийся листок только потому, что он оказался единственной вещью, которая напоминала о доме, о ней самой, прежней. Наивной и мечтательной. Сейчас даже не верилось, что когда-то она звалась царевной и готовилась выйти замуж за наследника Эрии.

Отогнав мысли, которые навевали непрошенные слезы и жалось к себе, Тилля пересчитала монеты и ссыпала их в холщовый мешочек. Надежно привязав его к поясу, накинула плащ, оставшийся от Лозы. Он пах пылью дорог и свободой. В кармане нащупала браслет, который для бахримана смастерила Даруня.

«Он что, его дома оставил?»

Вспомнился горький поцелуй и дрожь тесно прижавшегося тела. И стало понятно, почему Лоза сумел открыть портал и увести с собой собак.

Царевна, прощаясь с домом, присела на скамью у окна, и только сейчас заметила, что вместе с Ветром пропали одеяло и… кошка, которая так любила лежать в ногах у спящего.

«Как я могла забыть о ней?!»

— Кисятушка? Кис-кис-кис, — позвала Луна, с болью осознавая, что мурлыка не отзовется. Была бы здесь, давно бы уже крутилась под ногами, выпрашивая еду.