Любовница поневоле - Марина Эльденберт Страница 64

— Встретимся на Волчьем ринге, — говорит он.

— Договорились, — скалится Хантер.

Доминик кивает, подхватывает меня на руки и выносит из дома. А я сейчас не замечаю холода. Ничего не замечаю. И стоит ему отойти на приличное расстояние, говорю:

— Он сделал это специально! Чтобы ты не мог отказаться от боя. Чтобы сам его вызвал. Он тебя спровоцировал.

— Об этом тебе стоило подумать прежде, чем садиться к нему в машину.

Я открываю рот. И закрываю. Потому что у меня просто не находится цензурных слов в ответ.

— Пусти меня!

Доминик прищурился, когда я рванулась из его объятий, но все-таки опустил меня на землю.

— То есть мне нужно было стоять и ждать, пока меня раздерут на части вервольфы Мэверика Халли, или кто там явился по мою душу?! Так?!

Его глаза вспыхивают золотой яростью.

— Кампала застал нас врасплох, но Оуэн сразу вызвал подкрепление. Тебе ничего не угрожало.

— Знаешь, когда на меня побежал огромный серый волчара, я как-то не подумала, что нужно стоять на месте и ждать, что меня вот-вот спасут!

— Я поклялся защищать тебя, Шарлин. И защищал. Моя стая разогнала шестерок Мэверика в считаные минуты. Но вместо того, чтобы довериться мне, ты села в машину к Хантеру Бичэму.

Я задыхаюсь от возмущения, на глазах выступают злые слезы. Но я буду не я, если позволю Доминику их увидеть! Поэтому до боли прикусываю щеку изнутри.

— Я сделала это, потому что испугалась.

— Нет, ты сделала это, потому что посчитала нужным. Потому что решила, что парень, которого ты видела всего пару раз, надежнее моего слова. Зачем ты вообще обратилась ко мне?

— Потому что я идиотка! — рявкаю я. — Лучше бы сразу сдалась Кампале. Он бы прикопал меня по-быстрому, и все дела. Тогда бы не было этой сделки! И не было бы тебя в моей жизни!

Вервольф дернулся, будто я с размаху ударила его по лицу, но мне уже было все равно. Что бы он там себе ни придумал, мне действительно было страшно: за себя и за него, потому что Хантер одержим местью. Но Доминику плевать на мой страх. На то, что я думаю и что чувствую. Его больше задело то, что я была с другим. И плевать, что с этим другим я была не по своей воле.

Я собиралась спросить про Оэуна и про Венеру, объяснить, что таким образом хотела увести напавших волков. В конце концов, рассказать про самого историка! Хотела сказать, что за него волновалась и волнуюсь сейчас, но по тяжелому взгляду вервольфа поняла, что все это бессмысленно. На меня уже повесили ярлык «виновата» и не собираются менять собственное мнение.

Мы стояли и сверлили друг друга взглядами, пока на дороге не замелькали огоньки фар. Стоило внедорожнику остановиться, я влетела на заднее сиденье, прикрыла глаза и заставила себя глубоко дышать. Меня снова мутило, подозреваю, что от обиды, которая словно разъедала изнутри, и пережитого страха. А еще трясло так, что пришлось обхватить себя руками и крепко сжать зубы, чтобы сдержать эту дрожь.

Я надеюсь, что Доминик поедет в другой машине, но он, уже одетый в свитер и джинсы, спустя несколько минут занимает место рядом со мной.

Видеть его не могу! И не хочу!

— Отвезите меня в магазин, — прошу у водителя, но он смотрит на своего альфу. Конечно же он смотрит на альфу!

— Твой рабочий день закончился, Шарлин, — отвечает за него Доминик. Только что он рычал, как зверь, но сейчас обманчиво-спокоен. — Мы едем домой.

Я приподнимаю бровь.

— Едем к тебе, хочешь сказать?

И больше не говорю ни слова до самого Мантон-Бэй. А смысл что-либо говорить, если тебя все равно не слышат?

Не знаю, имани я или нет, но меня не обманывает его спокойствие. Я на каком-то инстинктивном уровне чувствую, что Доминик в бешенстве. Его состояние не позволяет расслабиться, поэтому я просто отодвигаюсь как можно дальше и рассматриваю проносящийся мимо ночной пейзаж из домов, деревьев и фонарей.

Я впадаю в подобие транса, из которого вырываюсь в реальность, только когда мы въезжаем во двор особняка. Не дожидаюсь, пока мне откроют дверь, толкаю ее сама и направляюсь в дом. Но вервольф догоняет меня на лестнице и встает на пути к моей временной спальне.

— В мой кабинет, — приказывает он.

Ну все! Это последняя капля!

— Ты бредишь, Экрот? На улице ночь, а я пережила нападение вервольфов, похищение и твое спасение. Что бы это ни было, подождет до утра.

Я намереваюсь его обойти, но врезаюсь в его руку. Лицо Доминика искажается, будто он собирается перекинуться, и внутри меня что-то нехорошо екает.

— В кабинет, Шарлин. Это не обсуждается.

Я смотрю ему в глаза, потом на руку и понимаю, что у меня просто не хватит сил, чтобы сдвинуть его с места. И это бесит! Бесит собственное бессилие. Но именно ярость позволяет встряхнуться и свернуть в распахнутую дверь кабинета.

Ярко вспыхивают настенные бра, свет бьет по глазам, и я их прикрываю. А когда распахиваю вновь, вижу Доминика в шаге от себя.

— О чем еще таком важном ты хочешь поговорить? — интересуюсь я, даже не пытаясь сдерживать раздражение.

— Он успел тебя тронуть?

Вопрос застает меня врасплох, хотя по каменной морде вервольфа я быстро понимаю, о чем он. Ну конечно! Что еще может интересовать альфу-собственника?

— Смотря, что ты подразумеваешь под «тронуть». Хантер удерживал меня, а еще я поцеловала его, исключительно для того, чтобы отвлечь внимание и попытаться сбежать. Но ты, наверное, хочешь знать, успели ли мы перепихнуться? Нет. Не успели. Ты появился раньше.

Доминик словно окаменел, вонзаясь в мое лицо злым взглядом, а меня, откровенно говоря, несло, но я уже не могла остановиться.

— Поэтому условия сделки я не нарушила, и если меня хорошенько отмыть, то запах другого мужика выветрится.

Мне больно. Как же мне больно и гадко.

— Ты со мной только из-за сделки?

— Да! — выкрикиваю я и тут же жалею об этом. Потому что последние несколько дней к нашему договору не относились, я была счастлива с ним. И даже раздумывала над тем, чтобы остаться. Серьезно раздумывала.

Мои слова падают между нами, и мне хочется вернуть их. В конце концов, этот вечер вытрепал все мои нервы. Я открываю рот, чтобы извиниться. Открываю, но Доминик меня опережает.

— Иди к столу, Шарлин.

— Что?

— Иди к столу и выполняй условие сделки.

— Здесь? Сейчас?

Доминик наступает на меня и расстегивает пряжку ремня, а я в замешательстве застываю. Потому что в голове не укладывается, что вервольф не шутит.

Но он не шутит.

И мне становится в сотню раз больнее.