Ловец бабочек. Мотыльки - Карина Демина Страница 64

— Хватит! — тоненько воскликнул пан Штефан и кулачком по столу ударил. — Вы меня шантажировать вздумали! Нет! Не бывать тому! Я… я немедля…

— От и мой так… накатит граммулечку и давай кричать, — панна Цецилия подперла щеку кулаком. — И весь такой грозный… как каплун в курятнике…

— Я…

Пан Штефан почувствовал, что задыхается.

Он вскочил.

И хотел заявить, что уходит немедля, а если панне Цецилии вздумается его остановить, то на помощь позовет и… и еще что-то… точно собирался… только потолок вдруг качнулся, пол и вовсе дыбом встал, а гладкая, натертая до блеска столешница метнулась к лицу. И впечаталась бы аккурат в перносицу, когда б ни была остановлена могутною рукой панны Цецилии.

— От же ж, дуровин, как и мой покойный… все-то вы рветесь кричать… доказывать, — она подхватила обеспамятовавшего жильца на руки легко. А и то правда, весу в нем, горемычном, осталось меньше, чем в мешке с сахаром. А мешков оных панна Цецилия для варений покупала изрядно.

— А ты, — обратилась она к кошаку, наблюдавшему за хозяйкою с тех же банок, — чтоб больше тапочки не трогал. Видишь, переживает человек. Здоровье у него слабое.

Кот отвернулся.

Пан Штефан пришел в себя не скоро.

Он лежал в своей постели, на накрахмаленных простынях, раздетый и укрытый пуховым одеялом. И не старым, от которого отчетливо воняло плесенью, но новехоньким, легчайшим да в цветастый пододеяльник обряженным.

Лоб холодил резиновый мешок со льдом.

Под руками обнаружилось теплое полотенчико.

Панна Цецилия сидела у постели с вязанием.

— Совсем ты себя не бережешь, — произнесла она с упреком. — Этак и помереть недолго.

— Все мы там будем, — пан Штефан прикрыл очи.

— Оно-то да, оно-то понятне, но от торопиться ж куда? Не надобно торопиться…

Пан Штефан прикрыл очи и смирился.

Уехать?

Этак он далеко не уедет. И поблекли разом красоты курортного городка вместе с улочками его тихими, пляжами да лежаками, панночками и прочими милыми сердцу прелестями. Он вздохнул, и панна Цецилия истолковала сей звук по-своему.

— Этаж розуму иметь не надобно, чтобы этак надрываться. Совсем ты, пан Штефан, себя не бережешь… мой супруг покойный тоже все сам да сам… — в руках ее появился хорошо знакомый блокнотик, про который пан Штефан думал, что надежно заперт он в ящике стола. А выходит, что вовсе не надежно, что ныне и блокнотик со всем содержимым, и сам пан Штефан пребывают всецело во власти этой ужасной женщины. — Он же ж уездным доктором был… аккурат, как ты.

Панна Цецилия листала странички.

Хмурилась.

Языком цокала.

— Ишь ты… и вправду только десятку дают? Пан Штефан! Как можно! — воскликнула панна Цецилия.

— Простите, но у меня не было иного выхода, — пан Штефан отвернулся к стене, не желая видеть эту ужасную женщину, которая взяла и разрушила все планы его на прекрасное будущее.

— Как можно так дешево… — продолжила панна Цецилия. — Да приличный набор зубов втрое стоит! Уж поверьте мне…

— Что? — ему показалось, что он ослышался.

— И за кости… да тебя обмануть, что дитя обидеть… нет, я этим займусь, самолично… когда встречаетесь?

— Т-третьего дня, — сопротивляться не было сил.

Обманет?

Или… и вправду отправится на встречу?

А потом… потом деньги прикарманит… и…

— Лежи, — панна Цецилия взбила подушки. — И не думай ни о чем… я от супа с флячками сварила. Сейчас принесу. И колбасок печеных…

— Мне нельзя…

— Ай, брось, кому колбаски печеные во вред шли?

— Язва…

— Я ныне твоя язва, — с немалой гордостью произнесла панна Цецилия, — потому меня слухай. Овсяночка, она поутру хороша. И льняное семя надо запаривать, пить…

Эта женщина будет его учить, что с язвою делать? Да он доктор, если подумать…

— Эх ты, горемыка, — панна Цецилия поправила одеялко. — Отдыхай… мой покойный супруг тоже этаким от промышлял… только поменьше… кости там, зубы…а ты ишь как… молодец. Не переживай, я местных хармальщиков знаю. А если не я, то дядя Йося сподмогнет… у дяди Йоси много полезных знакомых… а ты от глаза закрывай. Поспи.

Пан Штефан послушал.

Он закрыл глаза и как-то легко и сразу провалился в сон. Где-то на грани его еще он ощутил, как упало на ноги нечто тяжелое и живое. Придавило. Заурчало.

И стало вдруг так хорошо.

Тепло.

Спокойно.

Панна Цецилия, оглядев приснувшего жениха, улыбнулась. Гляди ж ты, не обманула Сонечка, хорошее зелье… дай-то Боги, не выветрится до завтрего, пока в храм, а там… там уж Цецилия сумеет убедить супруга, что это ему немалое счастье выпало.

Главное, чтоб не окочурился до срока.

…поберечь.

…ишь какой слабенький, беленький… умненький… ничего, она уж как-нибудь да откормит, обиходит… это раньше он жильцом значился, человеком посторонним, ныне же — свой, родный…

Цецилия удовлетворенно кивнула.

Жизнь ее заиграла новыми красками.