Хозяйка Империи - Раймонд Фейст Страница 63

Хокану скорей согласился бы умереть, чем стал бы жаловаться. На карту была поставлена жизнь Мары, и воображение неустанно рисовало ему жуткие картины. Вдруг помощь придет к ней слишком поздно? Вдруг этот ужасный медленный яд успеет поразить ее настолько, что исцеление окажется уже невозможным?

«Не думай, — приказывал он себе. — Просто беги, и все тут».

Они миновали лоток гончара, владелец которого метался туда-сюда в одной ночной рубахе, потрясая кулаком и взывая к прохожим. Аракаси потянул спутника вправо.

— Воины, — чуть слышно шепнул он. — Если не свернем, натолкнемся прямехонько на них.

— Имперские стражники?

Хокану без возражений сменил направление, при этом он не сдержал гримасы отвращения, когда его ступня угодила в нечто похожее на кучку гнилых луковиц.

— Не знаю, — ответил Аракаси. — В этом освещении не мудрено и ошибиться, а я вижу только плюмажи шлемов. — Он глубоко вздохнул. — Мы не станем задерживаться, чтобы их рассматривать.

Он подался левее, в переулок еще более узкий и зловонный, чем предыдущий. Звуки беспорядков постепенно затихали, уступая место осторожной возне мышей, шаркающим шагам хромого фонарщика, возвращающегося с работы, и скрипу тележки уличного торговца фруктами, которую тянула костлявая нидра.

Аракаси откинул капюшон и прошел в ветхие ворота.

— Нам сюда, — сказал он. — Береги голову: арка очень низкая.

Пригнувшись, прошел под аркой и Хокану. За воротами их взглядам открылся заросший сорняками тесный дворик, похожий на запущенный сад целебных трав. В центре располагался небольшой рыбный пруд, также забитый водорослями и камышом; Хокану поспешил хоть слегка помыть руки. Вода оказалась мутной и попахивала мочой. Он с омерзением подумал, что еще неизвестно, кто имеет привычку справлять здесь нужду — люди или собаки.

— Раньше здесь был бассейн, — прошептал Аракаси, словно в ответ на невысказанную мысль Хокану. — Судя по запаху, Корбарх сливает сюда воду, оставшуюся после мытья.

Хокану сморщил нос:

— Что это за имя такое — Корбарх?

— Турильское, — сообщил Мастер. — Но этот приятель не уроженец гор. Я бы сказал, что по крови он скорее ближе к кочевникам пустыни. Но не поддавайся обману. Он весьма сообразителен и языков знает не меньше, чем я.

— А сколько же знаешь ты? — не удержался Хокану от вопроса.

Но Аракаси уже поднял руку, чтобы постучать по широкой доске, служившей Корбарху дверью.

Дверь резко приоткрылась, заставив Хокану вздрогнуть.

— Кто там? — послышался хриплый голос.

Аракаси произнес что-то на гортанном наречии кочевников пустыни. Тот, к кому он обращался, сделал попытку снова затворить дверь, но прочное дерево загудело, натолкнувшись на кадило, которое Мастер успел просунуть в щель.

— А ну впусти нас повидаться с твоим хозяином, безмозглый карлик, а не то от тебя одно мокрое место останется!

Это было произнесено уже на грубом цуранском диалекте, распространенном среди воров и нищих. Такого тона Хокану никогда у него не слышал, и сейчас у Шиндзаваи-младшего по спине пробежал холодок.

Карлик ответил хриплым невнятным ругательством.

— Плохо твое дело, — заключил Аракаси и быстрым шагом пригласил своего мнимого прислужника помочь ему штурмовать дверь.

Обезумевший от беспокойства за жену, Хокану с готовностью последовал приглашению. Он ударил плечом по двери с такой силой, что сбил карлика с ног; кожаные петли не выдержали и лопнули. Аракаси и Хокану не стали медлить и сквозь освободившийся проход рванулись внутрь. Они оказались в вестибюле, вымощенном глиняной плиткой; узорный карниз свидетельствовал о том, что этот дом знавал и лучшие времена. На смеси разных языков карлик причитал, что у него пальцы, наверное, переломаны, а голове досталось от упавшего бруса, который не удержался в скобах и от удара разлетелся в щепки.

— А он все равно был гнилой, — заметил Хокану, стряхивая щепки с плеча. — Он разве что крысу мог бы остановить.

Прикосновение Аракаси заставило Хокану взглянуть в другом направлении. Когда в вестибюле появился огромный чужеземец с бугрящимися мускулами, одетый в нарядный халат с вышитым узором в виде птиц, у высокородного Шиндзаваи глаза расширились от изумления.

— Ты, кажется, что-то сказал насчет крови кочевников пустыни? — вполголоса поинтересовался он.

Аракаси пропустил мимо ушей ироническое замечание спутника; он бросил карлику несколько слов на языке кочевников, после чего жалкое создание прекратило скулить, вскочило на ноги, как перепуганный зверек, и поспешило убраться вон через дверцу в боковой стене.

— Боги всесильные! — воскликнул гигант, чей цветастый халат более подошел бы для изнеженной женщины. — Ты же вовсе не жрец!

— Рад, что ты это видишь, — отозвался Мастер тайного знания. — Это избавляет нас от лишних предисловий.

Он сделал такое движение, словно собирался откинуть капюшон; при этом его рукава соскользнули к плечам и стали видны кожаные полосы, крест-накрест охватывающие руки. Ножны, прикрепленные к ним, были пусты, а в руках Аракаси яркими бликами сверкнули ножи.

Хокану ахнул от неожиданности: Мастер тайного знания, состоящий на службе у Мары, имел в своем распоряжении оружие из драгоценного металла! Однако долго удивляться не было времени: Корбарх заревел, как бык:

— Да! Ты убийца моего подмастерья!

Аракаси облизнул пересохшие губы:

— Память тебя не подводит, и это хорошо. — Он сжимал ножи так крепко, словно они были изваяны вместе с ним самим. — Тогда, может быть, память подскажет тебе, что я могу пронзить твое сердце, прежде чем ты успеешь подумать… не говоря уже о том, чтобы убежать. — Затем он полуобернулся к Хокану:

— Размотай мой ремень и свяжи его. Запястья и лодыжки.

Гигант набрал полную грудь воздуха, собираясь запротестовать, но тут же отказался от этого намерения, заметив, как дрогнула рука Аракаси. Хокану поспешил исполнить распоряжение, проявляя при этом величайшую осторожность, чтобы не оказаться между Мастером и хозяином дома. Он развязал жреческий пояс, несколько раз обернутый вокруг туловища Аракаси, — такой пояс, сплетенный из полосок нидровой кожи, прочностью превосходил любой канат. Связывая Корбарха по рукам и ногам, он туго затягивал узлы: страх за Мару отнял у него всякое сострадание, которое можно было испытывать к пленнику.

Под потолком проходила огромная деревянная балка с крюками из рога, в былые времена служившими для подвески ламповых светильников, как принято в богатых домах. Сейчас с крюков свисала лишь паутина, но, в отличие от кожаных петель, используемых для этой же цели в жилищах попроще, они никогда не гнили и не разрушались со временем.

Хокану проследил за взглядом Аракаси и едва не улыбнулся, угадав намерения Мастера: