Грязная магия - Дмитрий Казаков Страница 63

– Ну, почему не годишься, – заметил честный Зубост Дерг, – если положить тебя в эту... катаплюльту... и выпустить в осажденный город, то ты запросто проломишь собой стену!

Жрец Мили-Пили-Хлопса задумался, обидеться ему или нет. Мыслительный процесс шел медленно, и пока он добрался до конца, жрец благополучно забыл, чем именно его оскорбили.

Пришлось вернуться к разговору.

– Ничего, – бухтел Зубост Дерг, пытаясь разобраться, какая из пяти кружек перед глазами настоящая, – надо мыслить позитивно! Мы создадим свое дело, в смысле, будем чего-нибудь делать... – а нам за это будут Платить...

– Обязательно! – согласился Пуфик Нал, глядя, как жрец Бевса-Патера хватается за воздух. – И за это надо выпить!

– Надо! – Зубост Дерг огляделся. – Эй! Где-то тут был хозяин заведения! Никто случайно не превратил его в мокрицу?

Арс размышлял, сидя в «Сушеном драконе». Шли занятия, и в харчевне было не так людно. Привычный гомон, запахи горелой и одновременно протухшей пищи совершенно не мешали сосредоточиться.

Настоящий студент может думать в любых условиях. Ну, или хотя бы изображать мыслительный процесс.

Арс прекрасно понимал, что втроем с последователями неизвестного бога, сумевшими заразить безумием добрую половину города, им никак не справиться. Значит, нужно обратиться за помощью.

Оставалось решить – к кому?

К ректору? Такой вариант Арс оставил на крайний случай. Глав Рыбе не отказался бы выслушать студента, памятного ему по истории с реализатором справедливости. После того случая преподаватели стали относиться к Топыряку с подозрением. Если же он обскачет их второй раз, его просто возненавидят.

Декан мэтр Тугодум славился выдающейся язвительностью. Общаться с ним захотел бы только мазохист особого рода, которому нравится быть мишенью издевательств и насмешек.

О том, чтобы поискать помощи за пределами университета, Арс даже не задумался. Нет такой проблемы, с которой не могут справиться маги. А если такая обнаружится, то всем остальным о ней лучше не сообщать.

Оставался заведующий кафедрой демонологии.

Урно Кеклец, занимающий эту должность, мало походил на типичного университетского волшебника. В отличие от большинства преподавателей МУ, ярых теоретиков, могущих внятно и долго говорить о том, чего не делали никогда в жизни, он был практиком.

Три десятилетия странствий по Лоскутному миру в качестве охотника на демонов стоят немало, особенно если закончились они не у надгробия с надписью «Тута пагиб доблесный Урно Кеклец», поставленного над пустым местом (от того, кто терпит поражение в схватке с выходцем из Нижнего мира, в лучшем случае остается несколько клочков одежды).

Кафедру явившемуся в МУ претенденту отдали сразу. Все прочие соискатели благоразумно отказались. Связываться с человеком, который, по слухам, задушил демона куском туалетной бумаги, не захотел никто.

Урно Кеклец славился суровым нравом, и Арс некоторое время колебался. Но других вариантов не было видно и, покинув «Сушеного дракона», Топыряк направился к расположенному неподалеку помещению кафедры.

Изнутри доносились жуткие вопли.

Там явно кого-то пытали.

Арс вздрогнул, собираясь обратиться в бегство, но тут дверь распахнулась, и из нее кометой вылетел преподаватель. Лицо его пылало, будто раскаленный слиток металла.

Промчавшись стремительнее ласточки, преподаватель пропал на лестнице.

– Мы тут обсуждали с коллегой некоторые особенности учебного процесса, – сказал появившийся на пороге заведующий кафедрой, – а ты ко мне?

– Э... нет... да!

– Тогда заходи!

Вопреки ожиданиям, внутри не обнаружилось ни дыбы, ни очага, в котором калились бы пыточные инструменты. Только гравюры на стенах, изображающие сценки из жизни демонов, придавали помещению зловещий колорит.

– Садись, – сказал Урно Кеклец, указывая на стул. – Что тебе?

Несмотря на то, что последние годы он провел на одном месте, лицо главного демонолога университета оставалось обветренным, а могучее тело не обросло жиром. Он выглядел жестоким и опасным.

Такой не будет унижать неугодившего студента придирками и пересдачами. Он просто скормит его демонам, а всем остальным скажет, что так и было.

– Э... тут вот... какое дело, – начал Арс.

Рассказ получился долгим. Урно Кеклец слушал, не перебивая, и лишь на лбу его все больше становилось морщин, а взгляд делался мрачнее и мрачнее.

– Дрянь дело, – проговорил заведующий кафедрой, когда Топыряк закончил. – Ты хочешь, чтобы я тебе помог? Сделал так, чтобы к твоим приятелям, да и ко всем остальным, вернулся рассудок?

– Э...да.

– Не могу, – просто ответил Урно Кеклец, разводя ручищами,– из-за прямого запрета ректора.

– К-как? – Арс настолько удивился, что совершенно по-детски распахнул рот.

– А вот так. Глав Рыбе запретил кому-либо из преподавателей вмешиваться в это дело, поскольку в нем нет никакой магии. Как ты сам понял, это божественные проблемы. Пусть хозяева Влимпа и их слуги сами грызутся между собой! Нам там не место!

– Но ведь люди сходят с ума!

– Что есть, то есть! – Урно Кеклецу не нравился запрет ректора, и он этого не скрывал. – Но нельзя запретить людям верить в богов, пусть даже те награждают их безумием! Ведь твои друзья сделали первый шаг добровольно, их никто не тащил силой?

– Ну да... – разговор свернул куда-то совсем не туда, куда хотел Арс.

– И они получают от этого бога то, что хотят – деньги! А он в ответ время от времени присваивает их рассудок!

– Но ведь они не знают, что служат какому-то богу!

– Знают, – голос заведующего кафедрой звучал сурово, почти мрачно, – но только никогда не признаются даже сами себе. Мы все служим разным богам – Чести, Имени, Алчности, Карьере. Не все из них нашли признание в обществе, хотя все требуют человеческих жертв...

– И что же делать? – Арс ощутил себя воздушным шариком, в котором проткнули дырку. Все надежды улетучились. – Оставить все как есть?

– В университете тебе никто не поможет, – лицо Урно Кеклеца плохо подходило для выражения нерешительности, так что Арс поначалу решил, что главный демонолог собирается чихнуть. – А за его пределами... есть один человек, который в делах богов разбирается лучше, чем в людских. Раньше он заведовал кафедрой пограничной магии...

– Ностер Предсказамус?

– А, да ты его знаешь! Сходи к нему. Уж если он не разберется в ситуации, то не разберется никто... Иди!

Последнее слово прозвучало как приказ. Топыряк послушно встал и деревянными шагами покинул помещение. В себя пришел только за дверями.

Святилище Дрыллингупса, Покровителя Мелких Дозволенных Пороков, по поводу точного перечня которых шли постоянные споры, было одним из незаметнейших в храмовом квартале. Похожее на большую коробку здание скромно разместилось сбоку от святилища Бевса-Патера, и погромы до сего дня обходили его стороной.