Бросок акулы - Кертис Джоблинг Страница 63

Под дворцом Белых Медведей скрыта Часовня Бренна. Ледяной внешний мир гонит сверху по подземным переходам холодный воздух, а раскаленные недра горы Стракенберг нагнетают снизу жар. Святилище Бренна – древнейшее сооружение в Айсгардене, вырезанное в подземных пещерах еще первыми оборотнями-медведями, основавшими город. Возможно, что в древности на «огненной горе» обитали драконы, но затем эпоха огромных ящеров закончилась и земля перешла в руки детей Бренна. От Святилища Бренна первые верлорды и начали строить свой город, расширяли его под землей, тянули вверх, сквозь толщу гор Уайтпикс, и со временем появилась уходящая высоко в небо колоссальная крепость, вокруг которой начали расти дома и улицы, площади и городские стены. Маленькая подземная часовня Бренна всегда оставалась живым, бьющимся сердцем Стурмланда, первым отпечатком лапы на нетронутом снегу.

В своей высшей точке куполообразный потолок часовни поднимался на девять метров от пола, ее стены были покрыты крошащейся мозаикой и выцветшими фресками, на которых были изображены сцены из саги о Бренне, саги, которая легла в основу религии оборотней.

В нишах горели свечи, тускло освещали подземную часовню, оплывали восковыми сосульками. Установленный в центре часовни жертвенник исполнял роль чисто символическую, поскольку древняя традиция жертвоприношений давно была отменена и осталась в нецивилизованном прошлом. Гранитная плита жертвенника стала местом, у которого жрецы Бренна совершали молитвы и произносили проповеди, а когда умирал лорд или леди Айсгардена, его или ее мертвое тело укладывали сюда, и оно оставалось лежать на жертвеннике в течение недели.

Сейчас на гранитной плите жертвенника лежало обернутое белым саваном тело королевы Амелии. У изголовья жертвенника стояла жаровня, от нее распространялся аромат благовоний, а тлеющие угли бросали на тело королевы тусклые багровые отблески. Рядом с жертвенником прямо на полу сидел Гектор – скорчившись, уставившись неподвижным взглядом на танцующие на неровных стенах тени. Боль у него в груди была постоянной, не отпускала его ни на секунду, хотя местные лекари потрудились на славу: очистили пробитое легкое от сгустков крови, зашили оставленные рогами Манфреда раны. Гектор пытался и сам залечить свои раны, призвав на помощь магию, но его ум, как и тело, оцепенел и отказывался ему служить. Он мог бы чувствовать себя в полном одиночестве, если бы не дух его брата, без устали продолжавший нашептывать ему на ухо.

«Она сама бросилась на твой кинжал, дорогой братец, – сказал Винсент, и Гектор уловил в голосе беса скрытую усмешку. – Постарайся не заморачиваться на этот счет».

– Я дернулся. Вслепую. Я не понимал, что делаю. У меня и в мыслях не было ударить ее тем проклятым кинжалом.

«О, этот кинжал – непростая штучка, дорогой братец, обманчивая. Я сам купился тогда в нашем хайклиффском особняке Бивенс Тауэр. И это стоило мне жизни, ты помнишь ту ночь, я надеюсь?»

Гектор прикрыл глаза, мечтая о том, чтобы бес замолчал, но вызванный словами образ уже всплыл в памяти магистра: они с Винсентом стоят, обхватив друг друга на верхней площадке лестницы, и лезвие кинжала погружается в грудь его брата по самую украшенную драгоценными камнями рукоятку.

«Этот нелепый ножик лишил жизни уже двух оборотней, а ведь он даже не заколдованный! Но пройдет совсем немного времени, и твой кинжал назовут легендарным, помяни мое слово!»

– Я был в замешательстве. Я никогда никому не хотел причинить вреда.

«Да? Но ты же намеренно причинил вред леди Бетвин, братец. А ведь в свое время рассматривал ее как подходящий вариант для женитьбы, разве не так? Ах, как быстро меняется твое настроение, непостоянный ты мой!»

И дух покойного брата развязно хихикнул. После смерти Амелии бес стал вести себя оживленно, как никогда прежде, и это ужасно раздражало Гектора.

– Это ты виноват во всем, – прошептал магистр, глядя на лежащее на жертвеннике тело. – Твои пропитанные ядом слова, которые ты шептал мне в уши.

«Смелое заявление, братец, особенно если учесть, что ножик, которым ты поразил королеву в сердце, был зажат в твоей руке. Как ты спешишь переложить свою вину на других! Как же боишься ответственности! Впрочем, ты всегда был таким, Гектор, с самого детства».

– Я не утверждаю, что не виновен, – ответил Гектор, с трудом сдерживаясь, чтобы не всхлипнуть. Он стянул со своей левой руки перчатку и швырнул ее на пол. Повертел из стороны в сторону почерневшей рукой, с отвращением разглядывая ее. – У меня слабая воля. Я позволил тебе диктовать, что мне нужно делать, позволил тебе издеваться над здравым смыслом и общепринятыми правилами. Будь я сильнее, заставил бы замолчать тебя намного раньше.

«Замолчать? Меня? – насмешливо переспросил бес-Винсент. – Все еще воображаешь, будто контролируешь меня? Дудки! Я тебе не джинн какой-нибудь, которого можно держать в закупоренной бутылке. Я твоя тень, Гектор, куда ты, туда и я. Мы с тобой неразлучны, ведь ты без меня заблудишься!»

– Ты мне не нужен, Винсент! – вскрикнул Гектор. – Это я нужен тебе, ты присосался ко мне, как клещ. У меня есть друзья. А кто есть у тебя?

«Нет у тебя никого, Гектор, не ври. Тебя никто не любит, ты одинокий, никому не нужный неудачник».

– У меня есть Ринглин и Айбел, – возразил Гектор.

«Я бы предпочел не иметь рядом с собой никого, чем иметь таких друзей».

– Молчать! – огрызнулся Гектор. Он поднялся с пола и принялся кричать, глядя на танцующие перед ним тени. – Теперь я вижу, сколько наделал ошибок! Вижу! И понимаю, каким я был дураком!

Гектор покачнулся вперед, ухватился обеими руками за край жертвенника, тело магистра била мелкая дрожь.

«Поздно плакать, братец дорогой, поздно. Кому теперь помогут твои слезы?»

– Эти слезы – мое первое искреннее проявление чувств с момента… С момента… Да не помню я, с какого момента! – крикнул Гектор. – И только подумать, какую цену мне пришлось заплатить за свое прозрение! Для этого я должен был увидеть, как умирает королева, убитая моей собственной рукой!

«Держи себя в руках! – прошептал Винсент, становясь видимым для Гектора – призрачной тенью, мелькающей в клубах дыма от ладана. – Ты просто какое-то недоразумение ходячее. Ты же получил то, что хотел, – сказочный город Айсгарден, страх и уважение врагов. Не отказывайся от всего этого под влиянием минутной слабости!»

– Это не слабость! – завизжал Гектор, и его лицо перекосилось от гнева, взбухли синие вены на шее. На губах появилась пена, глаза магистра покраснели от слез. Он заплакал, боль в его груди вспыхнула с новой силой, из-за пробитого легкого каждое движение давалось Гектору с огромным трудом. Он вскинул вверх свою почерневшую руку, направил на кружащего в воздухе злобного беса.

– Вот как я на самом деле себя чувствую! – взвыл Гектор, ударяя себя в грудь здоровой правой рукой. – И должен был так чувствовать себя всегда, но ты украл мои чувства. Когда-то в моем сердце жила любовь к моим друзьям, моей семье, но ты похитил, убил ее. Ты высосал, опустошил мою душу, Винсент.