Судьба Темного Меча - Трейси Хикмэн Страница 63

Но все это были небольшие затруднения. В целом сад лорда Самуэлса был хорошо распланирован, ухожен и весьма привлекателен и нравился всем. Конечно, по размеру он уступал садам представителей высшего класса. Но изобретательный лорд Самуэлс нашел способ сделать свой сад больше — хотя бы зрительно. Садовые дорожки, которые вились среди высоких, пышных кустарников, деревьев и цветов, представляли собой настоящий лабиринт, состоящий из множества поворотов и пересечений. Оказавшись в саду, гость не только терял из виду дом, но вскоре переставал понимать, с какой стороны он находиться. Бродя по дорожкам, направление которых лорд Самуэлс каждый день старательно изменял, гость мог заблудиться в саду и с удовольствием проблуждать здесь несколько часов.

Прогулки в саду были самым любимым занятием Гвендолин — после флирта, конечно.

У Гвендолин было неплохое образование. Сейчас у Альбанара было модно давать дочерям образование. Каждое утро девушка вместе с Марией сидела за уроками, предположительно — изучая теорию и философию магии и религии. Лорду Самуэлсу нравилось каждое утро видеть, как дочь сидит в своей комнате, склонив златокудрую головку над книгой. Уходя на работу, он с удовольствием об этом вспоминал. Но лорд Самуэлс не знал, что стоило ему уйти, как книга тотчас же исчезала или на ее месте появлялась другая, гораздо более интересная — об отважном сэре Хьюго, разбойнике с большой дороги.

Время от времени леди Розамунда тоже давала дочери уроки. Миледи обучала Гвендолин вести домашнее хозяйство, управлять слугами, воспитывать детей. Эти уроки нравились Гвендолин почти так же, как и ее матери. Обе подолгу и с наслаждением возводили и обставляли мебелью роскошные воздушные замки. Но как бы Гвендолин ни нравились уроки матери или книжки Марии о сэре Хьюго, девушка каждый день с нетерпением ждала окончания занятий, после которых они с Марией уходили в сад.

Леди Розамунда говорила, смеясь, что в жилах Гвен течет кровь друидов, потому что девушке на удивление хорошо удавалось справляться со всем, что касается растений, особенно для человека, не рожденного для этого Таинства. От одного только голоса Гвен на самом сухом кусте шиповника могли распуститься цветы. Поникшие, увядающие ростки поднимались от ее нежных прикосновений, а сорная трава прижималась к земле при приближении девушки и старалась не попасться ей на глаза.

Гвендолин никогда не была так счастлива, как во время утренних прогулок по саду. И конечно, по чистой случайности Джорам в это время тоже оказался в саду. По крайней мере, он сказал, что это случайность. Он просто хотел немного подышать свежим воздухом. Молодой человек как будто и вправду удивился, увидев Гвендолин, парящую над ним в воздухе, среди розовых деревьев. Золотые волосы девушки, заплетенные в косы и красиво уложенные вокруг ее головы, сияли на солнце. В легком розовом платье с ленточками Гвендолин и сама казалась похожей на розу.

— Доброе утро, сэр, — сказала Гвендолин, и на ее щеках вспыхнул румянец.

— Доброе утро, миледи, — мрачно ответил Джорам, глядя на нее снизу вверх. Он так и остался стоять на земле.

— Прошу вас, присоединяйтесь ко мне, — предложила Гвендолин и показала на место в воздухе рядом с собой.

К ее удивлению, Джорам еще больше помрачнел, густые черные брови сошлись на переносице в одну суровую, прямую линию.

— Нет, благодарю вас, миледи, — ровным голосом ответил он. — У меня недостаточно Жизни...

— О! — воскликнула Гвендолин. — Мария даст вам Жизнь, раз уж вашего каталиста сейчас нет с вами. Мария! Где ты?

Оглядываясь в поисках каталистки, девушка не заметила, как болезненно исказилось лицо Джорама. Но Мария, которая как раз приближалась к своей госпоже и смотрела прямо на молодого человека, все прекрасно видела. Хотя каталистка и не поняла, что это может означать, она все-таки догадалась, что по какой-то причине он не может сейчас использовать свою магию. Как любой хороший слуга, каталистка предложила юноше извиняющее обстоятельство — свою собственную несостоятельность.

— Прошу простить меня, миледи, — сказала Мария. — Я что-то не очень хорошо себя чувствую. Я не спала всю ночь, возилась с малютками.

— А я, эгоистичное чудовище, все утро вытягиваю у тебя энергию! — всплеснула руками Гвендолин. — Прости меня, Мария! Я сейчас спущусь вниз. Не двигайтесь.

Невесомое платье девушки обернулось вокруг нее, словно розовое облачко, Гвендолин опустилась и зависла над самой землей, чтобы не поранить босые ноги о камни на дорожке.

Мария посмотрела на Джорама и увидела, что юноша смотрит на нее с благодарностью. Но потом в его темных глазах промелькнула внезапная подозрительность, взгляд юноши стал испытующим — как будто он пытался понять, что известно каталистке. Мария почувствовала себя неуютно под этим взглядом.

— Если хотите, я покажу вам сад, сэр, — робко предложила Гвендолин.

— Благодарю вас, миледи. Я буду очень рад вашему обществу, — ответил Джорам, продолжая сверлить темным взглядом Марию. — Мой отец был каталистом, — добавил юноша, желая как-то объясниться. — Я — Альбанара, но во мне очень мало Жизненной силы.

— В самом деле, сэр? — вежливо спросила Мария. Ее смущал и, как ни странно, почему-то пугал взгляд молодого человека.

— Каталист? — невинно переспросила Гвендолин. — И при этом вы — не каталист, как ваш отец? Это очень необычно.

— У меня была очень необычная жизнь, — мрачно сказал Джорам, отвернувшись от Марии. Он предложил Гвендолин руку, чтобы поддержать ее, когда девушка медленно поплыла по воздуху рядом с ним.

— Мне очень интересно послушать рассказ о вашей жизни, — призналась Гвендолин. — Вы жили снаружи, не правда ли? — Девушка вздохнула и посмотрела на сад. — Вся моя жизнь прошла здесь. Я никогда не бывала за пределами Мерилона. Расскажите мне о мире. Какой он?

— Иногда — очень неприятный, — негромко сказал Джорам.

Темные глаза юноши стали задумчивыми и печальными. Он посмотрел на белую ручку девушки в своей мозолистой руке — ее кожа была такая нежная и мягкая, а его кожу покрывали шрамы от работы в кузнице.

— Я расскажу вам свою историю, если вы хотите ее услышать, — сказал Джорам, переводя взгляд на великолепную клумбу с тигровыми лилиями. — Я уже рассказал о себе вашему отцу этой ночью. Моя мать, как и вы, родилась и выросла в Мерилоне. Ее звали Анджа. Она была Альбанара...

Он продолжал говорить, рассказывая о трагической судьбе Анджи (столько, сколько считал допустимым рассказать юной девушке). Временами его голос дрожал, и тогда юноша говорил так тихо, что Гвендолин приходилось подплывать к нему поближе, чтобы расслышать слова.

Мария следовала за молодыми людьми на почтительном расстоянии и слушала, делая вид, что не слышит, и наблюдала, притворяясь, что ничего не замечает.

— Ваша мать умерла, и теперь вы явились сюда, чтобы получить свое имя и состояние? — спросила Гвендолин, когда юноша закончил рассказ. Глаза девушки блестели от слез.