Щит судьбы - Дэвид Аллен Дрейк Страница 63

Сирийская конница оставила захваченные повозки с порохом и теперь гнала пехотинцев малва к северному берегу Евфрата. Сирийские пехотинцы заняли позиции напротив кушанов. Кушаны уже отступали к загонам для скота. Сирийцы следовали за ними, на уважительном расстоянии, удовлетворенные отходом врага.

Велисарий услышал голос Агафия, грек весело кричал. Велисарий повернулся и увидел Агафия и нескольких катафрактов, скачущих к нему.

— Я отправил большинство своих людей в помощь сирийцам, — объявил он. — После того как увидел, что ты сделал то же самое.

Велисарий на самом деле такого приказа не отдавал. Необходимости не было, так как находившийся рядом с ним Кирилл сообразил сам, без подсказки, а полководец хотел посмотреть за тем, как действует Маврикий. Но теперь, оглядевшись вокруг себя, увидел, что охранять повозки осталось примерно сто катафрактов.

Велисарий был очень доволен. Очень. Полководец мало что ценил больше, чем способность подчиненных быстро соображать и их умение полагаться на самих себя. Он был твердо уверен: половина его успеха заключается в том, что ему удалось собрать вокруг себя как раз таких людей. Людей, как Маврикий, Ашот, Гермоген, Иоанн Родосский, даже Бузес и Кутзес после того, как он с ними немного поработал и выбил из башки всякую дурь.

А теперь еще Агафий и Кирилл.

Часть его радости явно отразилась на лице. Мгновение спустя он и два его новых греческих офицера уже улыбались друг другу. Просто сияли. Теперь в улыбке полководца не было хитрецы, а у Агафия и Кирилла никакого сарказма ветеранов.

— Боже, полководец, это — лучшая битва, в которой мне довелось участвовать, — воскликнул Агафий.

— Красиво, красиво, — согласился Кирилл. — Единственным провалом был тот ракетный огонь.

Велисарий поморщился.

— Моя ошибка. Мне следовало помнить, что эти проклятые штуковины все еще далеки от точности. Но я не ожидал, что мы продвинемся так далеко за такое короткое время.

Кирилл не казался ни в коей мере расстроенным, несмотря на то что именно он и его люди пострадали от этого огня. Греческий катафракт просто пожал плечами и вспомнил самую старую мудрость, известную всем ветеранам:

— Дерьмо случается. — Агафий согласно кивнул.

— Живи и учись, вот и все, что можно сделать. Кроме того… — он повернулся в седле, изучая эффект, в эти минуты производимый ракетами над скопившимися у реки представителями малва. — Сейчас они отлично работают. «Катюши» спасли массу римских ребят и еще спасут к тому времени, как закончат работу. Малва будут напоминать оглушенных овец.

Велисарий услышал еще один радостный клич. Он повернулся и увидел, как с севера приближается Маврикий. Хилиарха сопровождал гектонтарх Григорий и полдюжины катафрактов.

Когда Маврикий остановился у повозки, его первые слова относились к Кириллу и Агафию.

— Простите за ракеты, — сказал он твердым и ровным тоном. Его скорее можно было назвать смущенным, чем мучающимся угрызениями совести.

Потом Маврикий посмотрел на Велисария.

— Даже не трудись спрашивать, — проворчал он. — Ответ: нет. Вероятно, мои парни согласились бы взять малва в плен, даже если эти чертовы ублюдки и способны собрать всего пару солидов на всех. Но персы практически спятили и их никак не остановить…

Велисарий покачал головой.

— Знаю. Я слышу их боевые кличи. Они намерены перебить всех малва.

Он наклонил голову и прислушался. Даже на таком расстояний можно было разобрать слова, выкрикиваемые персами:

— Харк! Харк!

— Смерть малва!

— Никаких уступок!

Увидев непонимание на лицах Агафия и Кирилла, Маврикий рассмеялся.

— Вот у этого молодого полководца мягкое и нежное сердце, — он показал большим пальцем на Велисария. — Любит избегать жестокости и зверств, если можно.

Двое греческих офицеров неуверенно смотрели на полководца, так, как обычные люди смотрят на кого-то, объявленного живым святым. Возможно, даже скорее, на сумасшедшего.

Затем, вспомнив, как жестоко полководец расправился с восемью провинившимися катафрактами в Карбеле, правильно оценили слова Маврикия.

Агафий сморщился.

— Матерь Божия, полководец, Маврикий прав. Невозможно… — Велисарий снова покачал головой и хитровато улыбнулся.

— Я и не прошу, Агафий. Персов не остановить, по крайней мере не после Харка. Я это прекрасно понимаю.

Улыбка сошла с лица, ее заменило серьезное выражение.

— Но я попрошу вас запомнить этот день на будущее. На самом деле придется его вспомнить в самое ближайшее время. Когда персы потребуют головы двух тысяч кушанов, а я откажусь.

Он показал пальцем на реку.

— Жестокость и зверства приводят вот к такой бойне. Именно поэтому я пытаюсь их избежать. Вы можете оказаться на противной стороне в следующий раз. Будете умолять о пощаде и не получите ее, потому что сами не показали милости.

— В любом случае милости от малва ждать не приходится, — заметил Маврикий. Говорил он спокойным и ровным тоном — как и всегда, когда возражал Велисарию при свидетелях — но твердо.

— От малва — нет, — ответил полководец. — Но что такое малва, Маврикий?

Он кивнул на реку.

— Ты думаешь, все эти люди из малва? Или йетайцы? На самом деле таких немного. Жрецы и кшатрии, большинство офицеров. Может, тысяча в регулярной армии. А остальные? Бихарцы, бенгальцы, гуджаратцы — практически все народности Индии сейчас проливают кровь в эту реку.

Он повернулся к Агафию и Кириллу.

— В конце концов мы победим малва не в каком-нибудь генеральном сражении где-то здесь в Персии, — сказал он им твердым, как сталь, голосом. — И не в Анатолии, и не в Бактрии, и не на реке Инд. Мы победим их в сердце самой Индии, когда подданные наконец сбросят надетое на них ярмо.

На лица двух греков вернулась неуверенность. Однако теперь это был не веселый скептицизм людей, смотрящих на другой объявленного святым, а простое сомнение. Ветераны спрашивали, бойцы начинали задумываться, не является ли их командир на самом деле самым редким из полководцев. Самым лучшим стратегом, колдуном на поле брани.

— Я оставил бы в живых всех, кто захотел сдаться, если бы мог, — задумчиво продолжал Велисарий. — По крайней мере, всех, кроме жрецов Махаведы. Ради будущего, если не из других соображений.

Он пожал плечами.

— Но я не могу рисковать, споря с персами по этому вопросу. По крайней мере не сегодня, когда у них бурлит кровь.

Он спрыгнул с бочонка. Мгновение спустя Велисарий уже снова сидел в седле.

— Сегодня я могу решить только вопрос с кушанами. — Он показал пальцем на реку.

— Агафий, Кирилл, я хочу, чтобы вы помогли персам. Они сейчас в ярости, в пылу сражения, и не смогут разумно мыслить. Остались еще тысячи живых и вооруженных врагов, собравшихся у реки. Они будут сражаться, как загнанные в угол крысы, после того как поймут, что сдаться им никто не предлагает. Вполне вероятно, персы окажутся окружены, так как станут сражаться, не думая.