Горький пепел победы - Валерий Иващенко Страница 63

Однако я не могу отделаться от ощущения нелепости - в довершение всех несуразиц, на голове то ли повешенного, то ли заколотого как боров вояки красуется кайзеровский шлем. Да-да, тот самый, с копейным навершием на макушке и аляповатыми украшениями. Вдобавок, он начищен до солнечного сияния, отчего впечатление только усиливается.

- Сюр какой-то, - Чайка пожимает камуфляжными плечиками. - Бред.

Затем плавным быстрым движением вскидывает к плечу свою снайперку, миг-другой всматривается куда-то вбок, а затем куда медленнее опускает. Нет - показывает едва заметное движение головы.

Больше всего я жалею, что у меня с собой нет фотоаппарата. Да хоть бы мыльницу какую позорную! А лучше всего, художника толкового…

Лёха и Гоблин тоже замечают эту так и просящуюся быть увековеченной картину, понимающе переглядываются. Эстеты, мать вашу… впрочем, зрелище эдакой белокурой и длинноногой эльфийской бестии в камуфляже да со снайперкой в руках, на фоне деревянной, мрачноватой и чуть ли не средневековой скандинавской кирхи, воистину прекрасно - хотя красота эта доходит не сразу.

- А тихо-то здесь как, - замечает Гоблин и тут же испуганно умолкает.

Моё ухо тоже различает доносящееся с околицы дребезжание. Однако сознание упрямо отказывается признать этот с детства знакомый звук. Ну не может быть этого сейчас и здесь - попросту невозможно!

Однако я демонстративно ставлю автомат на предохранитель, и даже забрасываю ремень на плечо.

- Это наш, - едва успеваю выговорить я, как из-за угла с гулом вылетает то самое.

Ярко-красный с жёлтой полосой лупоглазый трамвай лихо выруливает из переулка. Словно видение из далёкого детства, нелепый и совсем лишний тут вагон азартно делает круг вокруг нас и останавливается лишь напротив кирхи.

- Конечная! - громко и звонко объявляет сидящая в кабине пухленькая негритянка.

Её улыбающееся лицо лоснится от честного трудового пота. Ещё бы - на джинсовой безрукавке вагоновожатой сплошным слоем навешано несколько сотен значков, так что одежда превратилась в некое подобие тяжёлого бронежилета. Пассажиры - а их не так уж и много - с шумом и радостным щебетанием вываливаются из салона. Бальзаковского возраста дамочка в костюме от Шанель и с крашеным в нежно-фиолетовое "ирокезом", две без умолку трещащие белобрысые девчонки в ярко-кислотных курточках. Последним степенно выходит чинный старичок в смокинге да с овцой на поводочке, и чёрная мордочка животины потешно бекает из белой кучерявой шубки.

- Ну, вы едете или нет? - негритянка тоже высунулась в переднюю дверь и теперь с улыбкой рассматривает нас.

- Нам бы по шестому маршруту, - скромно сообщаю я, и эта словно начищенная ваксой тётка таращится в ответ уважительно и немного испуганно. - Только с монетами у нас, сами понимаете…

- Попробовала бы я вас не взять, - ворчит негритянка, а затем вздыхает. - Ладно, шпалер подарите вместо оплаты?

- Да пригоршню патронов впридачу, - громко заверяю я, и смутно знакомым пинком под зад гостеприимно приглашаю Чайку к посещению диковинного средства передвижения.

- Слушай, эта чернышка мне не снится? Неужто и правда такие бывают? - как ни в чём ни бывало шепчет мне эльфка, когда я определяю ей место возле кабины, где негритянка уже деловито устанавливает в окошке большую табличку с цифрой 9.

- Переверни, бестолочь, - беззлобно ворчу я, и девятка лёгким движением чёрной руки превращается в шестёрку. И только тогда я отдаю негритянке запрошенную за проезд беретту, и все к ней патроны. - А ты, остроухая, поглядывай в переднюю четверть… но без команды не стреляй.

Гоблин сообразил сразу, и комфортно устраивается на заднем ряду, придерживая на коленях свой заряженный смертоносным подарком агрегат. Дура ещё та, между прочим - но и стреляет дай боже. Лёха с шальным и чуть безумным от счастья взглядом уже обосновался в середине салона и выложил на сиденье рядом с собой три магазина. А я последний раз осматриваюсь по сторонам, киваю в ответ взгляду негритянки в зеркало, и мы трогаемся.

Со вполне знакомыми и даже привычными дребезжанием и тряской трамвай весело мчится меж сумрачных елей, и отчего-то мне кажется, что они неодобрительно смотрят вослед нам. Вон, из-под мохнатой древесной лапы на нас таращится такая мерзкая харя, что не приведи боги. Тьфу на тебя! Сгинь, нечисть! И рожа нехотя гасит уже разгоревшееся было сияние лазерных глаз, скрывается неохотно за едва качнувшейся веткой.

Всё же, я внимаю этому безмолвному предупреждению и делаю негритоске жест - помедленнее. Но когда мы тихонько словно на цыпочках прокрадываемся через какой-то полуразрушенный и пустынный городок, сквозь стену позади нас с рёвом и грохотом на улицу выезжает приземистый и весь покрытый маскировочными разводами танк со сдвоенным чёрно-белым крестом на броне.

Вагоновожатая с испугу жмёт на все педали, и трамвай нехотя набирает ход. А я делаю характерный жест ладонью - Миха тут же шустро меняет ракету на бронебойную. Железная махина позади рычит, хрипло дерёт скользкую булыжную мостовую широкими гусеницами, однако развернуться не успевает. Попросту нет у танка никаких шансов против Гоблина. Удар ноги, заднее стекло выпадает целиком.

Почти одновременно, с хлопком и душераздирающим шипением, из шайтан-трубы вылетает огненная плюха, чтобы через секунду расцвести на броне ярким цветком. Как-то даже несерьёзно выглядит… однако здоровенный зверь мгновенно замирает, словно подрубленный картечью кабан. И уже когда мы лихо пролетаем через площадь, где в фонтане облупленные и выщербленные пулями амурчики равнодушно брызгают струйками воды, из люков подбитого танка начинают сочиться струйки дыма.

На окраине мы отбиваем атаку каких-то здоровенных, с корову величиной тараканов, и даже негритянка неплохо отстреливается из дареной беретты от лезущих к ней в кабину бестий.

- Куда прёте, паразиты! А платить кто будет?

Кто б мог подумать, как же эти твари воняют! Но мы уже минуем последние дома, и на остановке у неуместно-голубенького павильончика в салон вваливается разноголосая толпа худосочных то ли китайцев, то ли и вовсе вьетнамцев в их соломенных шляпках конусом. Негритянка азартно спорит о чём-то с одним дедком, дёргает его за жидкую бородёнку и таки вытрясает из сконфуженного старика положенную монету.

Азиаты не обращают на нас особого внимания. Лишь скорбно поджимают губы, воспринимая как неизбежное зло - и разноцветной стайкой рассаживаются по салону.

Снова городишко, на этот раз поцелее прежнего, и вот тут-то происходит именно то, чего я боялся куда больше мин и даже выползшего невесть из какой преисподней фашистского танка.

- Духи! - внезапно орёт побледневший Лёха.

Он судорожно скармливает калашу последний магазин и высаживает локтем боковое стекло. А на той стороне улицы чинная парочка работяг в робах тащит на плече водопроводную трубу с блестящим краном, а бородатый то ли бригадир, то ли чёрт его не пойми кто указывает куда-то в нашу сторону рукой с зажатой в ней большой и похожей на гранату зелёной рулеткой.