Последний довод побежденных - Сергей Лапшин Страница 63

Небольшая беседка на свежем воздухе явно использовалась для придания некой респектабельности хозяевам дома. Ажурная конструкция, резная, реечная, явно освежала и прекрасно коррелировала с окружающим садом. Лавки и длинный стол посередине прямо-таки манил забабахать в центр его самовар, разложить бублики, баранки, печенюги всякие и подобные хлебобулочные изделия, хорошенько присесть и почаевничать. Вели меня, разумеется, к этой беседке. И пока я не разглядел, кто там сидит, терялся в догадках, никак не понимая причины, по которой потребовался хозяевам дома.

А когда разглядел, мыслить логично уже не мог.

Потому что наряду с какими-то военными в советской форме, на которых я даже не обратил внимания, вокруг стола присутствовали четверо в униформе цвета «полевой серый», если в дословном переводе. Перетянутые ремнями, с отставленными в сторону МП. [63]Без головных уборов. С неуставными бородами. Смуглокожие, с характерным строением лиц. Мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Каким-то чудом я в ту же секунду не потерял над собой контроль.

— Вот такой. Был в военных у фрицев, крепкий. Даже сбежал от них, мы проверяли, не врет, — хотя я и был поглощен разглядыванием до боли типичных лиц, не услышать голос я не мог. Как не мог и не понять, что говорят именно обо мне.

— Упрямый? — с ужасным акцентом поинтересовался один из абреков. Все четверо они с ленивым интересом посматривали на меня, попивая какие-то прохладительные напитки. Делающий мне рекламу мужчина средних лет в стандартном советском обмундировании, украшенном какими-то нашивками и, кстати говоря, погонами, от ответа увильнул:

— Выносливый, грамотный… — договорить ему не дали.

Все тот же, судя по всему, исполняющий здесь роль главного, всплеснул эмоционально рукой:

— Вай, зачем грамотный? Кому грамотный надо? Послушный, выносливый, не надо упрямый!

Ну да, понятно. Насмотрелся в свое время на это. Бог миловал, лично попадать в подобное говно не довелось, но ребят, хорошенько посидевших в подвалах и сараях, навидался. Быть в роли раба мне совершенно не улыбалось. Как бы меня там ни расхваливали и какого бы высокого мнения о моей работоспособности ни были.

Никогда не попадать в плен. Мы это уяснили еще тогда, в самом начале, при первой же операции. В этом нас убедили и личные примеры тех пацанов, что мы выручали, и регулярно подбрасываемые нам кассеты.

Сдерживаться я не стал. Даже слова сами пришли на ум, оказалось, минимум не забыл. Практически не напрягаясь, я произвел на свет, не ручаясь, конечно, за правильность произношения, на родном наречии «зверьков»:

— Иди ко мне, овце…б.

Бородачи застыли, как громом пораженные. Пусть и избито, но иначе не скажешь. Да и остальные двое, сидящие на лавках, в советской форме, заткнулись моментально. Вряд ли они могли трещать на варварском наречии, но последнее существительное было мной сказано на «великом и могучем», коим тут в той или иной мере владели все. Произошедшее далее было мной отчасти прогнозируемо.

Единственное, что я не угадал, так это то, что зверек действительно воспримет мое приглашение буквально. Мог бы и просто пристрелить. Что, на мой взгляд, всяко было лучше рабства. Он поднялся с лавки, глядя на меня исподлобья, и безо всякой толерантности пообещал мне:

— Я тебя вые…у.

Я ожидал, откровенно говоря, группового нападения, и именно к этому готовился. Излишний гуманизм, бравада, самоуверенность или что там еще, в данном случае играли мне на руку.

Я чуть отступил назад на полшага, готовя себя к удару. Не буду долго распинаться, просто поверьте мне на слово: сбежать нам из конвоя, куда нас определят в качестве рабов, будет очень проблематично. Практически невозможно. Свалить из рабства уже на месте — вероятность вообще ноль процентов. Мне оставалось только буксануть сейчас, на месте, из единственного расчета — накрыть хотя бы одну гниду. А там, как кривая выведет.

Фейр плей опять не соблюдался. Я даже считать уже устал, в которой раз. Изящно выскользнув из-за стола, бородатый не попер на меня в рукопашку, а мигом вооружился ножом. Обычным хватом. Без стойки. Еще шаг, и снова без стойки. И еще один. Понятно, не ученый. Не боец, а просто человек с ножом. Это нормальный вариант. Нож должен быть во второй руке, отведенной назад. Его не должно быть видно, его лезвие должно быть скрыто поворотом корпуса, либо отвлекающими маневрами ближней руки. Корпус развернут полубоком. Удар ножом в данном случае наносится с разворота, длинный, скрытый. Самый лучший удар.

Бородач шел ко мне прямо, ставя ноги параллельно. Разве что пригнулся немного, вернее, ссутулился. Чуть поигрывал запястьем. Смысл? Еще шаг. Еще. Ага. Ну вот, понятно. Дернулся вперед, качнулся, выставляя руку. Так делать нельзя. Если ты, конечно, не суперпрофессионал. Следует очень хорошо владеть ножом, чтобы выставлять свою руку с оружием вперед. Нужно иметь хорошую реакцию, стабильное положение тела, выучку.

Соперник ткнулся вперед, неустойчиво, чуть подшагивая, нанося прямой удар в живот, некий аналог выпада в фехтовании. Я мудрить не стал. И жалеть тоже. Вряд ли мне будет позволено многое. Да по большому счету именно такого удара я и ждал. И именно для этого встал полубоком, в классическую стойку. Левая рука, опущенная, отбивает в сторону запястье с ножом, а с правой, используя энергию проваливающегося противника, и мой маленький подшаг, я ударил локтем в челюсть. Аут.

Занавес? Ни фига…

Он уже падал без сознания, бесформенным кулем, с подкосившимися ногами. Я же практически сразу прыгнул на него сверху, коленями на плавающие ребра. Хруст. Короткий, ласкающий мой слух. Ломано провалилось, просело подо мной тело, а я, используя дарованные моменты, несколько раз методично и быстро пробил кулаками в ненавистную рожу.

Большего мне сделать не дали. Просто схватили сзади, оттаскивая от противника, и тут же, повинуясь паническим крикам русского, чуть ли не волоком вынесли с территории двора.

Да уж, объяснений со зверьками на редкость выборочно гостеприимному хозяину дома теперь не миновать.

Расстреливать меня не повели. Напротив, подержав некоторое время за околицей, согласуясь с приказанием спешно подбежавшего бойца, отвели в один из домов поблизости, буквально через улицу. Как я понял, в авральном порядке, поскольку им пришлось выгонять из этого самого дома растерянное семейство.

Меня провели в центральную комнатку, как там, горница, светелка или — будем оперировать понятиями, более мне близкими — холл. Ну а дальше произошло то, с чего, наверное, надо было начинать общение со мной. Мне связали руки, по-хорошему так, крепенько, за спиной, и привязали к стулу. Естественно, ноги к ножкам. Урок был усвоен.

Жалел ли я о том, что сделал? Ни капельки. Когда есть выбор между «делать» и «не делать», я всегда выбираю первый вариант. Впрочем, оправданность моего поступка подтвердилась достаточно быстро. Мне пришлось провести на стуле под наблюдением двух вооруженных охранников не более получаса. Примерно через это время меня навестили. Двое мужчин. Один, давешний мой продавец, и с ним второй, немного моложе. Судя по нашивкам, в которых я не разобрался, но геральдика там какая-то присутствовала, и, главное, судя по погонам, в которых я с трудом, но опознал звания полковника и капитана, передо мной стояло начальство.