Осколки наших сердец - Мелисса Алберт Страница 63

Ты ненадолго выныриваешь из воспоминаний, чувствуешь свое хрупкое тело, красное мясо и субстанцию из звезд, плавающие в кристально чистой воде бассейна. Кто-то колышется рядом. Кто-то крепко держит тебя. Потом ты снова ныряешь.

Ночь. Ты идешь по полю. Рядом идет мать. Трава по пояс, она расступается, как завеса, травинки щекочут ноги. То же поле, но ты повзрослела. Густая трава уже не завораживает, лишь неприятно колет лодыжки. Впереди идет тетя Фи в рабочем комбинезоне с садовыми ножницами в руках. Луна как черпак висит на небе, до полнолуния пара дней. Щекочет в носу. Тебя ждет долгая работа – отделять лекарственные травы от сорняков в предрассветной тьме.

Тетя, как же так – даже фонарик нельзя?

Даже свечку, современный ты ребенок.

Воспоминания набегают волной.

Одно относится к периоду, когда ты еще не могла запоминать – мамин голос отпечатался в младенческом сознании, как сосновые иглы на воске. Плыви, малютка, на сонных волнах, мама устала, весь вечер в делах.

В летнем платье ты идешь через лес и ищешь жилища фей. Чтобы разбудить фею, постучи дважды по ясеню, трижды по лиственнице. Оставь дары.

После пижамной вечеринки тебе снится кошмар. Ты снимаешь белье, стелешь новые простыни и брызгаешь лавандовой водой, прогоняя плохие сны.

Синие цветы в форме язычков. Мутная вода в кастрюле на плите. Капли крови на коленке. Воспоминания льются потоком; поток превращается в реку, и ты плывешь в ней, кружишься, как лист, насквозь пропитываешься водой. Как бы они тебя не потопили.

Кто-то шепчет в ухо. Айви. Сильная девочка, умная девочка. Ты – крепость. Ковчег. Ты – сейф, ты – парусник, ты – аэростат. Не дай себя потопить. Ты – дождевик.

Ты не понимаешь, как тебе это удается, но удается же: ты прячешь свое сознание. Делаешь его непроницаемым. Шагаешь вброд через затопленную реку и, как Просперо, находишь самое ценное на острове посреди водной глади: воспоминание столь прозрачное и кристально ясное, что на его берегах можно присесть и отдохнуть. ^[27]

Веснушки. Ты вспоминаешь веснушки.

Ты еще совсем маленькая, волосы длинные и достают до талии. Ты и забыла, какие они были тяжелые. На тебе комбинезон, доставшийся от старшего брата, футболка с дыркой у горловины; ты сидишь на корточках в грязи среди весенней травки. В углу рта что-то липкое, ты рассеянно тянешься к этому месту языком. Кленовый сироп.

Мальчик смотрит. Вчера у дома напротив остановился грузовик, сегодня из дома вышел мальчик с кудрявыми каштановыми волосами, веснушками и улыбкой Питера Пэна. Он подглядывает в щель в заборе.

Ты еще маленькая, но помнишь главное правило: никто не должен видеть, что ты умеешь. У тебя свой мир, который принадлежит только тебе (и еще твоей маме и тете); его нельзя показывать никому и никогда. Ни друзьям из футбольной команды, ни одноклассникам, ни друзьям по лагерю, ни даже Хэнку. Если Хэнк начнет спрашивать, отправлять его сразу к маме.

Но сейчас весна; она наступила сегодня. Ты почувствовала это, когда проснулась. Мир расправил плечи, все веточки и почки загудели в ожидании. Нетерпеливая весна облегчает течение энергий. Солнце еще не встало, и всем соседям надо бы спать, но мальчик вышел. Он улыбается, он одного с тобой возраста и светится любопытством, как рождественская гирлянда.

Он подходит и садится рядом на колени. И ты знаешь, что нельзя показывать ему то, что ты делаешь, но ты так гордишься собой и так мечтаешь поделиться своей тайной. Ты умеешь делать то, что другие не могут.

Перед тобой лужайка, заросшая клевером. Одним прикосновением ладони, одной своей волей ты делаешь так, чтобы у каждого клевера отрос счастливый четвертый листок. У некоторых отрастает и пятый: эти самые счастливые. Ты проводишь рукой по лужайке, срываешь пятилистник и вручаешь мальчику.

Вот это да, – говорит он. Голос у него хриплый, как у Мятной Пэтти ^[28]. — А ну-ка, покажи еще.

Так с самого начала вас с Билли объединяет магия.

Рядом с ним всегда лето. Фонарики. Лягушки. Гонка за фургончиком с мороженым, когда мышцы горят от бега. Даже зимние воспоминания пропитаны июньским теплом. Все начинается с магии – с твоей магии, у Билли способностей нет, – но через некоторое время магия отходит на второй план. Ты уже не колдуешь при нем, это просто ваш секрет. Он связывает вас крепче клятвы на слюне, придает рельеф и глубину вашему воображаемому миру.

Обычно вы просто дурачитесь. Катаетесь на велосипеде, строите крепости, покупаете в торговом центре огромные пакеты желейных драже и грызете их в кино. Но иногда ты показываешь ему свои умения, и он смотрит на тебя с благоговением и совсем без зависти. Вы оба рады, что у тебя есть дар.

И внутри постепенно растет осознание, все громче звучит, как песня. Искра разгорается в чувство, которое не описать словами.

Потом, наконец, поцелуй. В ручье в фиалковых сумерках. Мокрые ресницы, веснушки, губы, сладкие от леденцов.

Тебе хочется задержаться в этом прекрасном летнем сне, но поток несет тебя дальше. На пути попадается все больше камней, и ты вспоминаешь то, что вспоминать совсем не хочется.

Вот ты сидишь перед зеркалом и чертишь кончиком пальца знак на его поверхности; сердце трепещет от страха. Потому что ты любишь маму. Она же твоя мама, пусть нетерпеливая и резкая; она – дерево, под чьей зеленой кроной ты можешь укрыться; она – крепкий орешек, так просто не расколешь. А еще она лгунья. У нее есть тайны, пробелы в ее истории, которые, как ей кажется, хорошо получается скрывать. Она хочет, чтобы ты откалибровала свою силу, зачерпывала ее чайной ложечкой. Если бы только тебе удалось бросить ей вызов, добыть доказательства того, что она не всегда была хорошей ведьмой, какой притворяется – может, тогда она рассказала бы все, что тебе так хочется знать. И перестала бы подрезать тебе крылья.

Поздней летней ночью ты крадешь серьезный магический предмет с полки, куда мать строго-настрого запретила тебе лезть, и изготавливаешь подглядывательное зеркало. Из глубин появляется призрак цвета сливок и льда. Призрак шепчет: Я и есть мамина тайна.

Мамина тайна оказывается страшнее, чем ты предполагала. Она оказывается такой страшной, что ты уже жалеешь, что ее узнала. Но голос любопытства громче тревожных звоночков в голове.

Я знала твою мать, – рассказывает призрак с бескровными губами. – Я знала ее в юности. И все эти годы бродила по коридорам Ада. Хочешь узнать, как я туда попала?

Ты любишь маму. Ты уже взрослая и понимаешь, что никто не идеален. Ты умна и можешь назвать ее недостатки. Тебе кажется, что ты видишь ее насквозь.