Отзвуки времен - Андрей Васильев Страница 63

– Пошли – вздрогнула девушка, словно проснувшись.

Молодые люди развернулись и направились к тропинке, скрытой колыхавшимся серым туманом.

– Человек – окликнул Николая зарянник – Ты меня немного удивил, потому вот как мы поступим. До рассвета осталось всего ничего, но какое-то время все же еще есть. Если до того момента, как первый солнечный луч упадет на мою поляну, ты приведешь мне обменную жертву, я отдам тебе твоего друга. Даю в том слово.

– Ай, какой добрый! – не оборачиваясь, ответила ему ведьма – За полчаса в пустом лесу нам надо найти того, кого не жалко. Очень щедрое предложение! Только вот невыполнимое.

– Почему? – с хорошо заметной ехидцей произнес зарянник – Твой мужчина может предложить мне себя самого. Это равноценная замена, я на нее соглашусь.

Николай остановился, не дойдя всего шага до серой завесы.

– Нет – сказала, как отрезала, ведьма и толкнула его в спину – Даже не думай, понял? Ты не в ответе за чужую глупость. Когда человек попал в беду, когда против него обстоятельства – тут я слова не скажу, ты обязан ему помогать. Но если он сам, доброй волей, решил лишиться жизни, то это только его выбор, и ты расплачиваться за него не должен. Иди давай!

Николай помедлил секунду и шагнул в туман.

Держась за руки, молодые люди добрались до того места, где марево сменилось легкой предутренней обычной дымкой, прошли еще немного по дороге, а после уселись на лавочку, которую невесть кто и невесть когда здесь установил. Судя по ее изрезанности ножами и иным внешним призракам, случилось это очень, очень давно.

– Кто тебя так? – хмуро спросил Николай, глянув на ее руки – Кому я бошку в ближайшие дни откручу?

– Никому – закуталась в куртку девушка – Старшие мои в своем праве. Я много глупостей наделала, когда к тебе рвалась все эти дни, так что за дело меня наказали. И ты не лезь, понятно? Только хуже будет, и мне, и тебе. У вас свои законы, у нас свои.

– Хреновые у вас законы – буркнул Нифонтов, осознавая, что девушка права – Люд, ну давай я с твоей старшей поговорю? А лучше это Ровнин сделает, он на такие дела мастер. Кто-кто, а он найдет аргументы, от которых твои бабки быстро присмиреют.

– А долго ли я после того протяну? – уточнила у него Людмила – Или, что куда вернее, ты? Они нам годика два-три отмерят, чтобы мы счастья глотнули, а после все разрушат, да так, что одна труха останется. Я знаю, что говорю, так и случится. Так что – нет, милый. Нет. Пока они сами меня своей доброй волей не отпустят, сказав при этом заветные обрядные слова, ничего у нас не сладится. Не будет нам жизни.

– Что там этот дятел про обруч и шею говорил? – вздохнул Николай – Чего еще твои бабки придумали?

– Не бери в голову – попросила его Людмила, отведя глаза в сторону – Главное – ты жив-здоров, я сама в том убедилась. А то они, когда приходили, рассказывали о том, что ты вот-вот умрешь, что твои друзья с ног сбились, а лекарства так и не нашли.

– Врали – заверил ее Нифонтов, зафиксировав в памяти слово «приходили». Значит, держали ее где-то, не пускали к нему – И я в порядке, и мандрагыр ребята нашли. Вернее – наоборот.

– Ну и хорошо – девичьи руки оплели его шею – Ну, а теперь мне пора, милый. Скоро рассветет, а дорога до дома неблизкая.

– Но пара минут еще есть?

– Если только пара…

Вскоре сорока-белобока, треща крыльями, заложила круг над деревьями и исчезла из вида, а Николай, посмотрев ей вслед, направился в сторону больницы.

Что скрывать, на душе у него было пасмурно. И от осознания того, что Людмиле, скорее всего, крепко перепадет за то, что она нынче ночью отправилась к нему, и от того, что он никак не сможет ее защитить в этой ситуации. Плюс он никак не мог решить для себя – верно ли он поступил там, на поляне. Да, его любимая ведьма все сказала правильно, тут имела место быть пограничная ситуация, о которых ему не раз рассказывали и Пал Палыч, и Ровнин, и тетя Паша. Такая, в которой сотрудник отдела имеет право не идти до конца, пытаясь спасти людскую жизнь. Подобное пусть нечасто, но в работе Отдела случается. Человек сам сделал свой выбор, сам, по доброй воле, сунул голову в пасть льва, и потому он, Нифонтов, не обязан жертвовать собой ради того, чтобы тот жил дальше и творил подобные глупости. Сделать все, что можно, все, что в его силах – обязан. А умирать – нет. Грань между долгом и жизнью пусть очень тонка, но все же есть, и сегодня по одну сторону ее оказался Николай, по другую – дурак Алешка.

Только вот отчего-то на душе у него чем дальше, тем сумрачнее становилось. Впору хоть разворачивайся, да обратно беги.

Кто его знает, до чего бы в результате Николай додумался, не дойди он к тому моменту почти до ворот больницы и не увидь около них до боли знакомый микроавтобус и курящего около него Пал Палыча.

– Вот тебе и раз – пробормотал Нифонтов, и поспешил к заметившему его коллеге.

– Колька, балбес, ты в курсе, что телефон с собой носить надо? – сообщил ему Михеев, бросив на землю окурок и притоптав его носком ботинка – Мы обзвонились тебе уже!

– Так он со мной – ответил Николай и достал из кармана джинсов смартфон – Только он не работает почему-то нефига. Разрядился что ли? Странно, я его весь вечер на зарядке держал.

– А по-другому быть и не могло – сообщила тетя Паша, выбираясь из микроавтобуса – Он ведь, похоже, к заряннику ходил, а у этого поганца особенность есть, он любую технику сложнее нагана сразу из строя выводит. Рации разряжаются, батарейки садятся и так далее. Коль, ведь это был зарянник, верно?

– Ага – подтвердил оперативник – И он меня уделал как бог черепаху. Отдавать жертву не захотел, а под конец предложил разменять меня на этого парня.

– Хорошо хоть хватило ума не согласиться – проворчала тетя Паша – Хотя так-то размен справедливый – одного дурака на другого.

– Что за зарянник? – высунулась из двери голова Мезенцевой – Какая-то новая нечисть?

– Похоже, что наоборот старая – щелкнул ее по носу Николай – Но я про нее до этой ночи не слыхал ни разу. Да и сейчас до конца не понимаю, кто он такой.

– Если верить легендам, то когда-то это был человек – объяснила им тетя Паша – Красавец писаный, девки на него так и вешались. Мало того – одна из богинь, Заря-Заряница, и та на него соблазнилась, после чего забрала в свой терем, что стоял в Прави. Она хоть и богиня, но все же женщина? Имеет право. А потом произошла тривиальная, в общем-то, вещь. Этот красавчик ей изменил, и не с кем-то, а с Костромой, что, понятное дело, Заре стерпеть было никак нельзя.

– Почему? – удивилась Женька.

– Потому что Кострома дочь Купальницы и Семаргла – пояснила тетя Паша, глянула на широко раскрытые глаза Женьки и отмахнулась – Ладно, просто поверь, что этот парень врезал крепкого косяка из числа тех, которые бабы не прощают, что обычные, что богини. Заря и не простила, наказав его вечной жизнью. Его судьба теперь дважды в год, по весне, когда мир просыпается после зимы, и осенью, перед тем как он снова уйдет на покой, выполнять желания смертных, не имея возможности при этом как-то сжульничать. Если повезет, то он сможет привести в Навь на вечные муки пять душ лжецов, и получит за то право лечь спать до следующего визита в наш мир. Если нет – то скитаться ему полгода по Нави в сером тумане, не имея права ни на миг присесть отдохнуть. А чтобы веселее было, то в компанию Заря-Заряница определила пять его родных братьев. Те шастают за ним по пятам, винят в своих бедах и знай нудят о том, какая он сволочь. Они тоже промышляют добычей душ, но у них урок вдвое больше, чем у бывшего любовника богини, и им покоя не видать никогда.