След паука. Часть вторая - Анна Шнайдер Страница 63

– Как думаешь, – произнёс император, выслушав более подробный рассказ Гектора о воспоминаниях Вандауса, – почему Аарон сам не воспользовался этим проклятьем? Тогда, в День Альганны, когда он понял, что проиграл. Не тот случай, когда проклятье на Альго не удержалось бы, тем более, что он сам Альго. Мог бы убить себя, заодно и меня с собой забрать. Мне кажется, логично.

Дайду иногда было удивительно, насколько Арену чужды рассуждения старшего брата. Вот и в этот раз…

– Ваше величество, Аарон был способен убивать других. Но убить себя он не смог бы никогда.

Император только головой покачал.

Сразу после этого разговора его величество отправился в Приму к сестре, чтобы самому сообщить ей обо всём. А утром в четверг имперские газеты словно взорвались от сенсационных сообщений: заговорщики второй волны арестованы, во главе заговора стоял сын его высочества Аарона принц Адриан, муж принцессы Анны Вольф Ассиус погиб, защищая императора от попытки убийства. Подробности этой «защиты» не сообщались, да это и не нужно было – в легенду легко поверили все от мала до велика. Разве можно сравнить надежного и исполнительного мужчину, хорошего отца и верного мужа, талантливого театрального драматурга и знаменитого детского писателя, с капризным мальчишкой-принцем, сыном предателя, который не сделал в жизни совершенно ничего выдающегося? Вина его высочества Адриана была очевидна. И от этой очевидности Гектору почему-то было горько. Несмотря на то, что он сам предложил императору вариант с подобной легендой, предполагая, что принц легко согласится взять на себя чужую вину взамен на свободу. Однако сейчас Дайду было не по себе. Наверное, потому что в последние несколько суток он узнал Риана чуть лучше и теперь понимал – не заслуживал этот мальчишка быть обвинённым в таком ужасном преступлении. Но ничего уже нельзя было изменить. Принцу подготовили и внедрили под кожу иллюзорный амулет, сделали новые документы и обеспечили небольшим домом на окраине столицы. Теперь он был вольной птицей, не имеющей никакого отношения к семье Альго. Сама же семья известие о «предательстве» Адриана приняла стойко. И молча. Даже принцесса Анастасия промолчала. Гибель Вольфа поразила всех гораздо сильнее, и этот факт тоже был неприятен Гектору. Наверное, потому что его объявили героем, тогда как героем на самом деле был другой человек.

Официальная версия случившегося, озвученная в газетах, отличалась от рассказанной императором его высочеству Анне, но в основном лишь подробностями. О шаманском проклятье принцессе никто не сообщил. Арен посчитал, что это слишком рискованно: его сестра могла захотеть проверить информацию и выяснить что-нибудь смущающее. В их с Гектором версии событий ничего смущающего не было: в театр была заложена взрывчатка, которую накануне нейтрализовали. Адриана и его сообщника Бириона Вандауса – об участии директора театра в заговоре рассказали только Анне, в газетах писали, что он погиб при пожаре, – взяли с поличным. При задержании принц попытался убить императора при помощи родового заклинания, заключённого в кольце и разработанного ещё Аароном, а Вольф рефлекторно заслонил Арена собой. Заклинание вызвало пожар, и у императора был выбор – либо выводить своих людей из театра под охраной родовых щитов, либо пытаться погасить огонь. Он выбрал первый вариант. А на лидеров заговора решил не тратить силы и оставил их в горящем здании.

Ничего необычного, никакой шаманской магии, и Вольф Ассиус – герой, а не предатель. Гектор боялся, что принцесса Анна, будучи неглупой женщиной, догадается, что мальчишка Риан не мог организовать всё это при своём характере и способностях, но она поверила брату. Авторитет Арена, который никогда её не обманывал, оказался сильнее прочих рассуждений.

В четверг ближе к вечеру Гектор получил на браслет связи сообщение от Риана, что Тайра очнулась, и вспыхнул одновременно от радости и раздражения. Радость была оттого, что девушка пришла в себя, а раздражение – оттого, что он не мог перенестись в Тиль прямо сейчас. Император только что вернулся из Примы и сразу позвал Дайда к себе в кабинет.

Увидев его величество, Гектор с трудом сдержал поражённый вздох. Арен выглядел всё хуже и хуже с каждым днём, но сегодня его внешний вид перешёл всяческие границы. Если бы глаза императора не были открытыми, Дайд точно бы подумал, что видит перед собой не живого человека. Кожа обтягивала скулы, западая на щеках, под глазами были даже не синяки, а трупные пятна, губы сжимались в тонкую ниточку и мундир складками собирался в тех местах, где раньше было нормальное человеческое тело, а не только кожа и кости.

Но возмутиться дознаватель не успел.

– Риан сообщил мне, что Тайра Рид очнулась, – сказал император негромким уставшим голосом, даже не поздоровавшись. Впрочем, он сейчас меньше всего ассоциировался у Гектора со словом «здоровье». – Как только она более-менее придёт в себя, приведи её ко мне. Я хочу с ней поговорить.

Гектор напрягся. Желание Арена с кем-либо поговорить обычно ничем хорошим для этого человека не заканчивалось. И что нужно императору от умирающей девушки?

– Не волнуйся, – продолжал его величество, почти падая в кресло, и коснулся кончиками пальцев виска, словно у него болела голова. – Я ничего не собираюсь делать или предлагать ей. Я просто хочу поблагодарить за помощь и лично сообщить о своём решении насчёт Моргана Рида.

Гектор напрягся сильнее.

– Что же вы решили насчёт отца Тайры, ваше величество?

– Его пожизненное заключение будет заменено на пожизненную работу на Центральное управление охранителей в качестве штабного лекаря. Пять ближайших лет Морган Рид будет обязан не покидать Граагу и не брать отпуск, в дальнейшем сможет делать и то, и другое.

Дайд почувствовал, что ему срочно нужно сесть, иначе ноги могут подвести и подкоситься в это неподходящее для слабости время, поэтому медленно подошёл и опустился в кресло рядом с рабочим столом императора.

Дознаватель не ожидал такого. Он думал, что сможет уговорить Арена отпустить отца Тайры из тюрьмы лет через двадцать, но такого не ожидал.

По сути это было помилование. Да, строго замаскированное под государственную службу, но помилование.

– Она ведь спасла меня, Гектор, – пояснил император, слабо улыбнувшись. – Я почувствовал это тогда, в театре. Смерть была даже ближе, чем в День Альганны. Возможно, потому что я и сам её хотел… – Арен вздохнул и качнул головой. – Мой брат был близок к победе как никогда. Я должен Тайре жизнь, но всё, что я могу сделать – это освободить её отца. Или ты хочешь попросить меня о чём-то ещё?

Несмотря на усталость, взгляд императора был острым и проницательным. Он словно видел Гектора насквозь. Хотя дознаватель был уверен, что его величество сейчас закрыт эмпатическим щитом и не может слышать даже отголосок его смятенных эмоций.

– Хочу.

– Тогда проси.

Переступать через себя всегда сложно. Но Гектору необходимо было это сделать. В тот момент, когда дознаватель держал на руках умирающую Тайру с обрезанной косой, он осознал, что его принципиальность и вера в неизбежность наказания за совершённое преступление не имеют значения, если рядом с ним не будет Тайры. Живой Тайры.