Алхимики Фадрагоса - Ольга Савченя Страница 63

— Скучал? Прости… — шептал Кейел, закрыв глаза и нежно поглаживая шею Тоджа.

Овца тихо проблеяла в другой стороне и зажевала сено усерднее. Весь скот забился в угол, едва друг на друга не залезли. Я прислонилась к дверному косяку и улыбнулась, наблюдая за парочкой, внесшей хаос в размеренную жизнь животин. Радужные перья на боку Тоджа редели, а ближе к животу вовсе отсутствовали. На оголенной коже некрасиво бугрились розовые шрамы. Я и не заметила, как оказалась рядом, как прикоснулась кончиками пальцев к перышкам. Гладкие словно шелк, переливчатые будто масло на воде. Пленка на красных глазах подернулась на миг, но вновь застелила. Зато Кейел теперь смотрел на меня и благодарно улыбался. Я отдернула руки и сцепила их в замок за спину. Смутилась? Почему? Я пожала плечами и вернулась ко входу. Как не пыталась понять, из-за чего растерялась, все равно не смогла. «Мы себя понять не можем, но остальных запросто» — так когда-то сказал Кейел? Он и прав, и ошибся одновременно. От такого недуга страдают многие. И чем сильнее буйствует чувство внутри, тем сложнее узнать его. Оно словно ослепляет.

У Тоджа мы долго не пробыли, но и этого времени хватило, чтобы нам с Кейелом пришлось обедать вдвоем. Не скажу, что я была недовольна таким фактом, наверное, наоборот — я следила за каждым его движением. Слушала каждое его слово из многочисленных рассуждений и рассказов. Расспрашивала даже о самых бесполезных и неинтересных вещах, лишь бы только он улыбался мне и не замолкал ни на секунду.

Сегодня я говорила о Жене, но когда пыталась вспомнить лицо, видела Кейела.

Он снова засмеялся, называя очередной вопрос глупостью, и долил в мою кружку сок. А я, глядя в его глаза, на несколько долгих секунд разучилась дышать.

Это уже не просто тоска по романтике. Не просто влечение к красивому парню.

Это крепкие оковы. Иногда обжигающие холодом, иногда — огнем.

Они не душат. Они пугают. Шаг сделать страшно.

Я пропала.

— Солнцепек, — протянул староста деревни, нарушая наше уединение.

Высокий, широкоплечий фангр, с густыми волосами, собранными в косу, и светло-карими глазами. Он вытер руки о темные штаны и присел на свободную лавку за столом. Пожелал нам приятного аппетита, предлагал остаться дольше, чем на одну ночь, а затем интересовался у Кейела новостями в мире. В этой семье к Вольному относились с уважением, как к единственному, кто периодически заглядывает в такую глушь, чтобы уберечь поселение от внешней опасности.

Полуденный ветерок почти не приносил желаемую прохладу. Листья винограда скрывали нас в плотной тени и изредка едва слышно шелестели. Сладкие запахи спелых дыни, груши и цветочного меда привлекали пчел и мух. За последними в придачу стремились к нам и осы. Как я не пыталась отогнать насекомых, но они продолжали ползать по столу и, неприятно жужжа, кружили вокруг.

— Ты б это… в соседнее село заглянул, — хозяин сменил тему от урожая и скупщиков. — Слухи дошли — линарь там завелся. За лето три девицы утянул.

Лето… Кажется, тут оно длилось бесконечно, хотя Солнце ничем с виду не отличалось от нашего. Та же продолжительность дня, те же температуры воздуха. А может, дело в широте? Я даже примерно не могла предположить, в какой мы находились.

— А что наемники и защитники? — поинтересовался Кейел, прокручивая в руках кружку с молоком.

— Так где мы, а где Обитель... Покуда гонец запрос отнесет, покуда его примут, рассмотрят. Народ жалко. Мы туда своих больше не отпускаем, и оттуда гостей не шибко жалуем. Страшимся, что линарь к нам переберется.

Кейел выглядел не слишком довольным, но отказывать не спешил. Впрочем, как и соглашаться. Он отхлебнул молока, облизал губы и, глянув на старосту, спросил:

— Где именно?

— В Красной осоке. Несколько часов пешим ходом, восточнее от…

— Я знаю, где это, — слишком резко оборвал Кейел и, нахмурившись, вперил взгляд в центр стола. После короткой заминки тихо сказал: — Пусть сами справляются.

Мужик растерялся, но вскоре пожал плечами и с досадой проговорил:

— Дело твое, Вольный. Коль повезет, то больше девиц по обглоданным костям узнавать не будут.

Я поежилась. Кто такой линарь, вспомнила с трудом. По рассказам Елрех представляла себе зомби с кожистыми крыльями и острыми зубами. Питался сырой плотью, обгладывая до кости. Предпочитал эльфов или просто молодых разумных существ, но в голодное время ничем не брезговал. Выделял, как я поняла, какие-то феромоны и с их помощью уводил жертву за собой. Интеллекта хватало, чтобы опасаться больших поселений, но не настолько, чтобы не наглеть в малых. Обычно задерживался в одном месте, если его намеренно приманкой не уводили к другой «кормушке». Поэтому сложной его поимку нельзя было назвать, но с другой стороны… Тварь не брал огонь, ее нельзя было заколоть или утопить. Только отсечь голову. Верткого, неутомимого и невероятно сильного — его необходимо было удержать на месте и не позволить себя даже оцарапать. От крови он становился совсем уж неудержимым.

Кейел медленно перевел взгляд выше и, наткнувшись на мои руки, удерживающие кружку с соком, нахмурился сильнее. Затем поднял глаза, забарабанил пальцами по столешнице и произнес:

— Завтра на рассвете отправимся к ним.

— Почему передумал? — напряглась я.

— Это правильно, Вольный, правильно, — заговорил хозяин, улыбаясь.

— Покажу тебе, что я пытался быть хорошим, — ответил мне Кейел.

Потом он переключился вниманием на старосту, а позже за мной пришла Елрех. До конца дня мы постоянно чем-то занимались: перебирали вещи, просушивали их, помогали хозяйке, чтобы хоть как-то отплатить за гостеприимство. Ужинали тоже на открытом воздухе и теперь со всей немаленькой семьей старосты. Только после заката я вдоволь отлежалась в большой лохани с горячей водой. Тонкий матрас на широкой, длинной лавке казался таким мягким, будто я лежала на королевской кровати. Всех девушек разместили в одной комнате, поэтому я засыпала под тихую болтовню, но едва ли слушала ее. Мне хотелось, чтобы утро наступило быстрее. Потому что где-то там, за стеной, засыпал Кейел. Может, тоже общался с Ромиаром и старшими сыновьями старосты, а может, о чем я втайне надеялась, также, как и я, думал обо мне. Я улыбалась, когда закрывала глаза и представляла его радостное лицо, вспоминала его смех. Сегодня во сне я спрошу у него, за что мне должно быть стыдно. А еще не лягу на алтарь, если он скажет, что этого нельзя делать. И быстрее бы утро, ведь тогда мне не нужно будет представлять его. Я смогу видеть его. Возможно, глупая. Но кто не заслуживает второго шанса?

А потом я обязательно все забуду. Только вернусь домой — и сразу забуду.