Каждая мертвая мечта - Роберт М. Вегнер Страница 63

Он не знал, иго этот голос: портовый ли это воришка или авендери Владыки Битв, который и сам некогда смотрел в лицо подобного отчаяния и после пал под его тяжестью, погружаясь в безумие. А может, это был он, новый Альтсин, единое целое тех двух существ, но все еще сохраняющий в себе нахальство глупого молокососа.

Смотри. Чувствуй и… Заплачь, сукин ты сын.

Потому что если ты не заплачешь, то лучше бы тебе сейчас умереть.

Он склонил голову.

Нет.

Еще не сейчас.

От лагеря его отделяло несколько сотен шагов. А все это пространство было в маленьких сверточках. Некоторые едва ли в локоть длиной, другие — в пару, и ни в одном не больше трех. Тысячи завернутых в мех свертков лежали прямо на снегу. Часть уже разодрали изголодавшие падальщики, полярные лисы и медведи, для которых эти исхудавшие до крайности тельца были последним шансом выжить. Следы на снегу свидетельствовали, что одно время это место пытались сторожить от животных. Когда-то. Когда у обитателей лагеря еще оставалось достаточно сил.

Альтсин смотрел. Но отсек все чувства, изгнал их как только мог.

Потому что дело было даже не в тысячах мертвых детей, но в том, каким образом их оставили. Сколько нужно утратить, насколько слабым стать, чтобы не суметь выкопать в снегу пусть самую неглубокую нору? Ты не поймешь, что такое истинное бессилие, пока собственное тело не перестанет тебя слушаться до той степени, что ты не сможешь даже похоронить собственного ребенка. Что еще, кроме малого тела, ты оставишь тут, возвращаясь в лагерь? Какой кусок окровавленной, воющей от отчаянья души?

Это здесь рождалась та мрачная, сжимающая сердце аура, которая висела над главным лагерем.

Вор почувствовал нарастающую внутри ледяную ярость, которой испугалась бы даже Андай’я. Чтоб вас. Чтоб всех вас… Боги. Ничего в вас не изменилось.

Совершенно ничего.

Он прихватил горсть снега и дохнул на него Силой. Белые кристаллики мигом растаяли и протекли у него сквозь пальцы.

«Владычица Льда, Владычица Зимы и Белых Пустошей. Не знаю, встанем ли мы лицом к лицу, но, если это случится, я воткну тебе каждую унцию этой боли в глотку и стану смотреть, как ты ею давишься. Пока не поймешь, что люди, и ахеры, и… другие существа не пыль у твоих ног, но кровь в твоих венах, ты, девка. И лучше бы тебе об этом не забывать».

Вода падала на снег и замерзала в несколько мгновений.

Альтсин скривился, ломая слой льда на бороде и усах, встал и вытер ладони о рясу. Приносить такие клятвы в самом сердце земного царства Владычицы Льда было глупо и безумно. Но глупость и безумие — это его левая и правая нога, они вели его сквозь жизнь последние годы, а потому он не видел причин избавляться от них.

Эти раздумья прервало грозное ворчание. Он обернулся. Из-за ледяной глыбы ярдах в двадцати вышел белый медведь. Некогда белый мех стал желтоватым и свалялся, абрис ребер просвечивал сквозь шкуру, словно сквозь прутья странной клетки, а гигантская башка колыхалась на слишком худой шее. Затянувшаяся зима оказалась для царя Севера убийственной, а потому он подкрался под лагерь, привлеченный запахом мертвых тел.

Укрытые в грязных глазницах буркала смерили Альтсина сверху вниз. Тело вора имело куда больше мяса и жира, чем сотня исхудавших трупиков, лежащих на льду. А такие двуногие создания уже бывали частью меню хищника.

Альтсин оскалился, потянувшись к поясу. Это твой ответ, Владычица Льда? Или, возможно, просто случай? Кинжал, захваченный из лагеря охотников, был длиной чуть больше фута и наверняка служил некогда для рубки кусков китового жира. Хорошо иметь в руке крепкий кусок стали, когда в твою сторону близится исхудавшая смерть в несколько сотен фунтов весов.

Медведь напал, как всегда на охоте, пытаясь свалить жертву ударом лапы, погрузить в нее клыки и разорвать живот. Но эта жертва была другой. Когти ударили в пустоту, потому что цель исчезла; зверь попытался остановиться, но вдруг что-то ударило его в бок, между ребрами, словно ледяная сосулька вгрызлась в тело, мгновенно взорвавшись обессиливающей, кровавой болью.

Владыка ледяных пустошей остановился, покрутил головой, пытаясь понять, что случилось. Открыл пасть, чтобы зарычать, выбросить из себя гнев, ярость и боль, которые пронизывали его грудь. Вместо этого из его горла полилась кровь — широкой струей, передние лапы подогнулись, а мощная голова ударила в снег. Краснота затянула его взгляд, переходя во все более глубокую алость.

Боль начала слабеть.

Альтсин стоял и смотрел. Не было необходимости проверять, действительно ли мертва тварь, как пришлось бы поступать обычному охотнику, потому что он увидел миг, когда дух покинул зверя. Светящийся нимб встал над телом, создав контур медведя, тряхнул головой, открыл пасть и зарычал. Немо. А потом отправился на север, в сторону океана. Как и большая часть духов животных, он станет бесцельно блуждать дни, а может, и месяцы, после чего ляжет и заснет, сделавшись еще одной искрой во всеохватном океане Силы.

Таков был извечный, естественный ритм жизни и смерти.

По крайней мере, пока боги все не испортили.

Альтсин сразу почуял это. Дюжина духов окружила его со всех сторон, а их желания были более чем очевидны. Битва, смерть, убийство. Вор спокойно подошел к трупу медведя, вырвал из его бока нож и вытер о мех. Развернулся.

Каждый из духов тянул за собой пуповину, сотканную из туманных чар, и все они шли к телу невысокого ахера, который стоял шагах в тридцати от Альтсина. Шаман. Сильный, если смог овладеть таким числом духов.

Духи не всегда растворялись в Силе. Если находили себе какой-то физический объект, с которым оказывались связаны, могли существовать в таком виде целые годы. Колдуны примитивных племен использовали для таких целей специальные предметы, амулеты, талисманы, становившиеся якорями для животных духов или для человеческих душ. Ахерские шаманы пошли на шаг дальше, связывая сильнейших из них со шрамами и татуировками на собственном теле. Они становились проклятущими живыми клетками для духов.

Разве что проигрывали поединок и оказывались пожраны.

«Что-то это мне напоминает, — подумал вор, улыбаясь себе под нос. — Но, проклятие, я не могу вспомнить, что именно».

Шутка помогла ему успокоиться, овладеть эмоциями. Эта дюжина духов выглядела мерзко: большая часть наверняка некогда была духами животных, но нынешняя их форма… Ближайший к нему походил на моржа с десятком клыков, торчащих из пасти, и чем-то вроде рыбьих плавников по спине и животу. Соединение с телом шамана, с его воображением, снами и эмоциями влияло на форму связанных духов и на их возможности. Судя по виду остальных духов, этот шаман был в исключительно скверном настроении.

— Кто ты? Что тут делаешь?

Альтсин проигнорировал вопрос, заданный на плохом несбордском. Медленно, не спуская глаз с ахера, спрятал кинжал в ножны. Укутанная в меха фигура была не более пяти футов ростом, к тому же — худой, словно щепка, а тюленьи шкуры свисали с ахера, будто натянутые на несколько палочек, сколоченных в человеческую фигуру. Когда шаман сделал жест в сторону вора, казалось, что исхудавшие пальцы сами собой отломаются и попадают на снег.