Отражение - Сергей Плотников Страница 62

Как из жизнерадостного карапуза, обожавшего воображать и придумывать различные проказы, вырос мрачный, прагматичный и циничный нелюдимый подросток – вот вопрос. Нет, сын не растерял способности общаться с окружающими, но словно окружил себя незримой стеной, не подпуская к себе никого по-настоящему близко. Правда, одноклассники и дачные шапочно знакомые приятели Димы этого никогда не замечали, да и они, родители, поняли слишком поздно. И если сам Владислав после некоторой внутренней борьбы принял ситуацию как есть (дети вырастают – этого не изменить), то Мария так и не смирилась, время от времени пытаясь навязать чаду совершенно ненужную тому запоздалую заботу. Впрочем, процесс «навязывания» продолжался лишь до момента личной встречи – после чего срабатывал особый талант сына, и всё на некоторое время возвращалось к статусу-кво.

То, что Ведов-младший, скажем так, может до некоторой степени навязать свою волю при личном общении, его отец начал догадываться давно. Сложно жить бок о бок с кем-то много лет и не замечать даже небольших странностей… Однако, как выяснилось, родителям Димы это вполне удавалось. Слава никогда не принимал собственные мысли по поводу «мелкого» всерьёз: если человек коммуникабельный, язык «хорошо подвешен» – не стоит удивляться, что ему удаётся уболтать собеседников на то, на что они, в принципе, готовы были согласиться и сами. Одни жизненные достижения можно было объяснить упорством и настойчивостью, другие – банальным везением, третьи – хорошими способностями в учёбе. Цельная картина в голове мужчины сложилась только после того, как ставший студентом отрок съехал на снятую для него квартиру и приступил к учёбе.

Примерно месяц спустя после начала учебного года в курилке компании, где трудился Владислав, в очередной раз зашла речь об успехах отпрысков, и гордый папаша вслед за остальными коллегами похвастался: отличник, экстернат, теперь учится в медицинском. Что? Заставили, следили, зачем так рисковали? Нет, ну что вы – никто не рисковал, сам Дима всё устроил, сам! «Бессердечный карьерист, которому наплевать на собственную семью» – это было самое мягкое, что Слава о себе случайно услышал, проходя мимо бухгалтерии. Да и часть сослуживцев после разговора стали общаться с Бедовым с ощутимой прохладцей.

Пытаясь понять, что же произошло, отец семейства внезапно осознал: он, первое – ни разу до того не рассказывал о своем ребёнке никому постороннему подробно, и второе – пересматривая события ретроспективно, сам не может понять, что на него нашло. Ладно, семнадцатилетний подросток – почти взрослый, но началось-то всё на два года раньше! И он подписывал нужные бумаги и делал звонки совершенно без задней мысли: ну а чего волноваться-то? И не рассказывал о семье приятелям и знакомым, свято убеждённый, что это им не интересно. Убеждённый Дмитрием, как теперь становилось ясно. Сложив два и два, мужчина всё понял. Не сразу поверил – но нарочито-отстранённо наблюдая редкие встречи сына и матери, удостоверился.

Ничего сверхъестественного в таланте отпрыска не просматривалось: никаких эффектных внушений, как их показывают в шоу о гипнозе или в голливудских фантастических триллерах. Просто Дима словно знал заранее, что именно нужно ответить, чтобы получить определённый результат, – в пределах доступного выбора. Как в компьютерной игрушке с элементами ролевой игры ^[33]: тут ответ, там ответ, оп, вот и ещё десять пунктов в «репутацию». Полчаса общения – и Мария уже забыла, что вот только что хотела влезть в жизнь потомства ценными советами и «аудиторскими проверками». Эффект успешно держится некоторое время – супруга, фигурально выражаясь, постепенно возвращается к «первоначальным установкам»: телефонные и даже видеоразговоры наследнику почему-то и близко не удаются по эффективности. В какой-то момент материнская обеспокоенность перевешивает, и цикл повторяется с тем же результатом.

Владислав подозревал: Маша тоже должна была заметить некие странности и цикличность в своём поведении, но она упорно не желала ничего замечать. А её муж не собирался заводить разговоры вроде «с нашим ребёнком что-то не так». Убедить жену он бы убедил, но что в итоге? Пятьдесят на пятьдесят: или к психиатру побежит, или к священнику: «ребёнок же, сам не разберётся». В любом случае сын им такой подставы точно не простит. Тем более ничего плохого ни себе, ни другим Дима не делал, опасностей жизни старательно избегал: честно учился вместо попыток выиграть пару миллионов в покер или пойти в «активисты», уговаривая пожертвовать деньги на «благое дело». Может статься, его нелюдимость – как раз старание минимизировать своё влияние на других? Глупо, конечно, – все люди влияют друг на друга, что такого, если ты – слегка сильнее? Наоборот, надо пользоваться и заводить друзей побольше…

Увы, время для подобного разговора было упущено. Нужно было больше времени уделять отпрыску, но – увы. Ещё пять лет – и место молодого парня займёт молодой мужчина. И вот тогда они опять смогут услышать друг друга – уже не как взрослый и ребёнок, а как равные.

ОКИНА МАÔ, ЛЮЧИЯ НАЦУРО, ОЛЕГ АБРАМОВ

Старшая школа (академия) «Карасу Тенгу», информационный центр (библиотека), помещения для работников учебной части

– Только не говори, что ни разу тут не был, – хмыкнул Окина, видя, как коллега усиленно крутит головой по сторонам.

– Когда бы я сюда успел попасть? Стоило приехать – сразу припрягли контролировать строительство, потом с этим вашим додзё разбираться. А тут ещё и занятия начались, чтоб их, – несколько сварливо отозвался русский, разглядывая интерьер большой круглой залы.

Чем-то помещение напоминало личные апартаменты Куроко – тоже книжные полки, мягкие низкие диванчики и нестандартная конфигурация помещения. С другой стороны, на этом сходство и заканчивалось, а начиналось… М-да. Начиналось.

– Нашим додзё, Олег-кун, нашим. Привыкай уже, – не отрываясь от планшета, пропела Нацуро, с ногами устроившаяся во вращающемся кресле у подковообразного стола-пульта.

– А можно было сделать это… место не в стиле фанатской копии базы доктора Зло из романов о Джеймсе Бонде? – привычно придавив ворохнувшееся в душе раздражение, язвительно поинтересовался Абрамов. – Ладно, склад за забором двухвековой давности, чёрт с ним. Но сдвижная стенная панель, за которой биометрический сканер, открывающий люк в полу?

– В школе, и уж тем более в академии магии, просто обязаны быть тайные ходы, – наставительно покачала пальчиком Лючия, – все современные писатели так считают. Вот, послушай: «Он завлёк её в нишу за статуей и так страстно прижал собой к стене, что древний механизм сработал, и влюблённые упали на пыльную кучу золота и украшений, из которой тут и там торчали человеческие кости. Но не было в мире силы, способной оторвать их в тот момент друг от друга…»

– Нацуро! – Маô прижал ладони к вискам. – Я же просил: не надо… такое… вслух!

– На золото, да ещё и с торчащими костями упасть – это больно. Очень. И травмоопасно, – прокомментировал услышанное инструктор по стрельбе и борьбе, – так что сила «оторвать» всё-таки была. Сила тяжести.