Король моего сердца - Юлия Вакилова Страница 62

— Ниньи… — несмело начала принцесса, и женщина мягко обхватила ее руками, точно чувствуя, как нелегко дается воспитаннице эта речь. — Я ведь обманула тебя. Тогда, у костра… Я так и не смогла отпустить его, всеми мыслями я была с ним.

Старая женщина подарила ей долгий взгляд, на дне которого неожиданно плескалась… вина?

— Девочка моя, я тоже должна тебе признаться. То послание Сапфо… Я его так и не отправила тогда.

Эллери окаменела от услышанного. Почувствовав состояние принцессы, собеседница сильнее вцепилась в нее, словно отказываясь отпускать от себя, пока не увидит в глазах девушки прощение за свой поступок.

— Ваше Высочество! Пора, — чужие голоса вклинились в немой диалог их взглядов. Эллери забыла, как моргать, дышать, двигаться, одно лишь бесконечное чувство потрясенного недоверия властвовало в воспаленном сознании.

Как няня могла так поступить с ней?

— Прости меня, — горячечно зашептала старая женщина, до боли вцепившись в плечи воспитанницы. — Ты должна была его отпустить! Забыть, смириться. Это был единственный выход!

Одеревеневшими руками девушка медленно высвободила свои плечи и сделала шаг, обходя застывшую женщину, не чувствуя в себе сил даже взглянуть той в лицо.

Та умоляюще смотрела ей вслед, по морщинистому лицу, не таясь, бежали дорожки слез.

— Прости меня, девочка, — беззвучно шептали губы Ниньи, хотя та, к кому они обращались, уже не могла их слышать. — Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь, что я поступила так только ради твоего блага.

Боль от открытия, от предательства самого близкого человека оказалась такой всеобъемлющей, что Эллери отошла от шока весьма нескоро.

Молодой супруг, делящий с ней карету, понимающе отвернулся при виде безмолвных слез, непрекращающимся ручьем орошающих щеки молодой супруги. Он молчал, позволяя ей проститься с родным замком, удаляющимся с каждым витком колес.

Но причина слез была вовсе не в расставании. Эллери заново прокручивала в памяти каждое слово няниного признания, пересматривая все случившиеся события в свете открывшейся правды.

Так значит, Сапфо действительно не знал! Не получал ее письма, в котором она умоляла его приехать и спасти ее от надвигающегося брака! Выходит, он узнал о грядущей свадьбе, только прибыв в замок? Или же он получил приглашение от ее отца и, уверенный в ее добровольном согласии на это торжество, ехал с тяжелым сердцем, чтобы проститься?

Все детство она слышала от няни, что для принцессы важнее всего, — никогда не терять самообладания. Только благодаря этой намертво вбитой истине ей удалось пережить собственную свадьбу, не сорваться в крик при виде боли и разочарования, что таил в себе знакомый синий взгляд. Она прятала отчаяние за вымученными улыбками, изображала счастливую невесту, лишь бы не позволить Сапфо наслаждаться видом ее мучений. И только теперь выяснилось, что все это было напрасно.

Столько много вопросов, ответы на которые уже были не важны. Свершившийся факт было не изменить — она стала чужой женой, и больше ни он, ни она не могли с этим ничего поделать.

Карета уносила ее все дальше от родного дома, но раскатистым эхом в ушах продолжали звучать виноватые слова Ниньи. Каждое слово, что с гулким стуком заколотило крышку ее персональной гробницы.

Ради ее же блага? Да что няня знала о том, в чем на самом деле нуждалась ее воспитанница!

Если это был поступок друга с намерением помочь, то ей больше не нужны были такие друзья!

Словно под стать этим траурным мыслям, испортилась погода. Набежавшие тучи вмиг затянули небосклон, хлынувшие тяжелые струи дождя заколотили по карете, точно разделяя скорбь девушки.

Заночевать им пришлось в небольшом трактире. Свободных комнат не хватило, чтобы разместить всех, поэтому Эллери поспешила приютить у себя двух молоденьких девушек, ей прислуживающих. Молодой супруг ничего на это не сказал, уйдя спать в другую комнату, и принцесса была рада образовавшейся передышке. Слишком много теперь стало его присутствия в ее жизни, хотя каких-то несколько недель назад она и не подозревала о грядущих переменах.

А утром их ждала новая тряска в каретах по размытой водой дороге. Серая хмарь за окном притупляла боль, но не могла справиться с образом, что отпечатался перед глазами принцессы: синеокий король, с тоской глядящий на нее, поднимающий чарку в ее честь, танцующий с ней…

Сапфо не покидал ее мыслей ни на минуту, она тонула в этой бездне безысходности, отчаяния, невозможности повернуть время назад и все изменить. И ночами ей не было покоя, странные сны душили принцессу, она с криком просыпалась в слезах и долго не могла унять бешеный стук сердца.

Так продолжалось все три дня пути.

На третью ночь Эллери не выдержала.

Она больше не могла так. Столько времени до свадьбы она жила одними мыслями о нем, одной надеждой, что Сапфо появится, — и спасет, изменит неминуемую участь. И теперь, когда тщетных надежд больше не осталось, она должна была учиться жить без него.

Но как было сделать первый шаг?

Как сделать это, когда стоило ей закрыть глаза, — и перед мысленным взором представал он? С воспаленным взглядом, в котором плескалась боль, с крепко сжатыми губами, с быстро бьющейся синей жилкой на виске.

Эллери должна была его отпустить! Отпустить слепую надежду, что все еще жила где-то в укромном уголке сердца, высвободить свой разум из оков, в кои его заковало запоздалое признание Ниньи.

«Убирайся прочь из моих мыслей! Уходи! Вон!»

Эта измученная мольба шла из самых глубин ее души.

Отныне и навсегда Бродяга не побеспокоит ее разум. Так сложилось, что их пути разошлись в разные стороны, и она, Эллери, не имела больше сил оплакивать несостоявшееся счастье.

В такт принятому девушкой решению на следующий день успокоилась и непогода.

Мягко засияло солнце, разгоняя останки поверженных туч и осушая лужи, запели птицы, радуясь возвращению тепла.

А еще ее муж, очевидно, тоже принял свое собственное решение.

К вечеру они остановились на чудесной опушке, прямо перед густым сосновым бором. Ввиду установившегося тепла и отсутствия поблизости крупных постоялых дворов, никто не возражал против идеи остаться здесь на ночлег.

Закипела работа, воины начали споро устанавливать шатер для королевской четы, когда Оркес подсел к Эллери, сидящей у разгорающегося костра, и мягко ухватил ее за подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза.

— Это произойдет сегодня ночью. Я больше не могу ждать.

Принцесса промолчала, примиряясь с реальностью, в которой ее супруг изъявлял свое законное право на ее тело.

Страха больше не было. Он ушел, раздавленный натиском совсем иных чувств: горечи, разочарования, одиночества.

То, что должно произойти этой ночью, станет лишь очередным витком колеса неизбежности, что завертелось еще очень давно, — возможно в тот самый момент, когда она впервые встретила Бродягу.