Сон Видящей - Алексей Олейников Страница 62

– Так не бойся.

– Легко сказать! – воскликнул Гарри, глядя, как гигант схватился врукопашную с големом. Одним ударом молота он снес «шиве» две руки, а вторым вогнал молот ему в грудь. Молот застрял в ране, голем качнулся, обрушил два клинка на голову гиганта. Один из мечей обломился о выставленную руку, но другой рассек голову почти наполовину. Глаза гиганта вспыхнули и погасли, он рухнул на землю. Из раны вытекала сверкающая ртутным блеском жидкость. Искалеченный голем выдернул молот из груди и двинулся в гущу боя – туда, где гремели сталь и бронза, где плакал металл и безмолвные великаны безжалостно уничтожали друг друга.

– Вот видишь, их можно убить.

Гарри ничего не ответил, он вскинул револьверный гранатомет. Хлопок – и граната по дуге улетела в сторону гиганта, который прикончил недавнего голема-победителя и направлялся к ним.

Взрыв заставил его покачнуться, стальные пластины на груди разошлись, Гарри различил сложное движение каких-то механизмов… Вторая граната отбросила великана, он потянулся встать, но Торнфельд, которого охватил азарт, запрыгнул на капот джипа и начал вгонять ему в грудь все оставшиеся гранаты, одну за другой, пока гигант, распростертый на земле, не перестал двигаться.

Дымящиеся гильзы отлетали от капота, а Гарри, отщелкнув барабан, вкладывал новые гранаты. Холодно, спокойно, методично.

Он вспомнил, почему решил следовать за Фреймусом. На самом деле.

Потому что рядом с ним всегда ходила смерть. А смерть была давней подругой Гарри Торнфельда.

Багровый столб пламени взметнулся впереди, поднялся вверх, изогнулся и как атакующая змея упал вниз, обтекая холмы тончайшим огневым покрывалом.

– Рано! – Фреймус вскочил с пассажирского кресла. – Рано, мальчик мой!

Он прикрыл глаза, отрешился от битвы, не слыша увещеваний Гарри, и тому ничего не оставалось, кроме как лихорадочно вертеть головой, отслеживая секторы обстрела и молясь, чтобы их джип не заметили в этом великанском бардаке.

Вспышка света справа! Гарри развернулся и рефлекторно, не думая, нажал на спуск.

Граната с шипением ушла на вершину холма, на которой возникли четыре фигуры. Взрыв поднял облако белой пыли… Гарри прищурился, шагнул вперед.

Что-то ударило его в грудь, холодное, безжалостное. Торнфельд покачнулся, тупо глядя на хвост арбалетного болта в груди, и упал возле джипа. Белая горячая пыль обожгла щеку.

«Стратеги…» – подумал Гарри Торнфельд, когда белая пыль заволокла глаза, закружилась в горячем вихре и потянула за собой.

Пыльный смерч закрутился на дороге, набирая силу, ветер шел от моря и нес песок, нес частицы камня, перетертые траками танков и ногами големов, пока не набрал такую силу, что превратился в бурю. Она накрыла своим крылом поле битвы, и ясный день сменился вечером.

Юноша на холме отнял варган от губ:

– Быстрее, пока колдун нас не видит!

Ловец наложил еще один болт на тетиву арбалета.

Туата шли, опираясь на копья. Длинные щиты висели за спиной, доспехи – белые как снег – слепили глаза.

Талос летел впереди них, четыре стимфалиды, сцепившись ногами, образовали диковинную колесницу. Он восседал на этом троне и не отрывал взгляда от Башни Дождя. Ясное небо над Авалоном, везде солнце ласково и нежен ветер, но над Башней Дождя клубятся тучи, сизым, почти черным кажется там небо. Там в воздухе гремят и сталкиваются камни, высекая искры, там собирается буря.

Туата пели песнь. Удивительно, но он не понимал слов, хотя на Авалоне ему был ведом любой язык – такова уж здешняя природа.

Он не понимал слов, но понимал смысл. Туата пели о прошлом, которое становится будущим, о мести первых, которая никогда не торопится, но всегда настигает обидчика. Пели они о пряхах и узоре, который те плетут, – далеко за краем Великого океана. И пели они о том, чего Талос уже не постигал, – о великой радуге, которая скрепляет миры, которая есть конец и начало мира.

«Они ликуют! – с горькой злобой подумал Талос. – Думают, Судья Авалона – это кукла, которой можно управлять? Полагают, что раз Красная печать в руках темника, то мне некуда деваться? Я буду послушно играть роль, назначенную мне?»

Талос стиснул зубы. Башня Дождя, надо добраться до ее подвалов и кладовых, где столько артефактов, надо привести СВЛ под свою руку. Тогда все изменится, тогда он все вернет.

Старейшина не оглядывался, не смотрел на пыльную змею войск Фреймуса. Он не хотел думать, что, быть может, уже слишком поздно. Каких чудовищ он привел на Авалон? Чем он отплатит им за эту помощь, если у него ничего не осталось?

В черных облаках блеснул белый свет, верные стимфалиды, реявшие над головой, тут же закружились, поднялись выше, зауживая круги вокруг сверкающей точки…

Точно молния ударила в скалы перед Талосом, он заслонился от слепящего света.

– Господин Судья, разве вежливо являться без приглашения? – спросил звонкий голос.

Старейшина опустил ладонь.

Юная невысокая девушка преграждала им путь. В левой руке она сжимала горло стимфалиды, и на железном лице застыла гримаса ужаса. Еще одна железнокрылая птица корчилась под ее ногами.

– Ты…

Девушка улыбнулась и отпустила стимфалиду:

– Ваши слуги напали на меня. Ваши союзники вторглись на мой остров.

Эти глаза, эта улыбка…

– Юки Мацуда?! – Талос пожирал ее глазами: черные как смоль волосы, белая кожа, фиалковые глаза и… девять белоснежных хвостов, которые веером расходились за ее спиной.

– Ты первая! – потрясенно сказал Судья. – Ты оборотень, подлая лиса, проклятая душа, кицунэ! Как ты смела обманывать людей Магуса?! Как ты смела…

– Я первая, а вы предатель, – продолжая улыбаться, сказала Юки. – Кто из нас хуже, господин Талос? Не я привела темника на Авалон.

– Ты меня вынудила… – Талос захлебнулся злобой, обернулся к туата. – Убейте ее!

– Ты не враг нам, оборотень, – сказал Аодх, предводитель Белого копья, первый из военачальников туата, служивших Талосу. – Уйди.

– Вам не нужна Башня Дождя, – склонила голову Юки. – Если вы знаете, кто я, то знаете, на что способна. Многие из вас полягут, прежде чем вы хотя бы коснетесь стен Башни.

Долго туата смотрели на лису-оборотня, долго янтарные глаза вели безмолвный разговор с фиалковыми, а после первые повернулись и двинулись прочь, к легкокрылым кораблям.

Талос онемел. С мертвым лицом он смотрел, как уходят те, кто толкнул его в пропасть самоубийственной войны, потому что взяли от него все, что им было нужно.

Молчала и Юки. Наконец старейшина дал знак, и стимфалиды опустили его на землю. Он встал, сгорбленный и постаревший.

– Еще не поздно остановиться, – сказала Юки. – Я признаю свою сущность и покину пост директора, Судья. Сложи и ты полномочия, Талос. Призови на помощь все службы, и мы выкинем прочь темника с его тварями. Ты выбрал не ту сторону, Старейшина.