Ксеноб-19 - Андрей Ливадный Страница 62

— Кстати… — Впервые за время обсуждения заговорил Хоук. — По-моему все проблемы начались после твоего проникновения в сеть. Или я ошибаюсь?

— Нет, не ошибаешься. — Холодно ответила ему Дана.

— А как позволь спросить, ты это сделала? Ведь личные вселенные — это наиболее защищенный массив информации?

— Не знаю. — Откровенно ответила Дана. — Пока не знаю. Все произошло машинально. Но я разберусь с этим вопросом. — Пообещала она, демонстрируя, что окончательно пришла в себя и не собирается уклоняться от ответов на, казалось бы, «неудобные» для нее вопросы.

* * *

«Ланцет» медленно продвигался по бездорожью.

В этой части материка не происходило процессов терраформирования, но окружающие ландшафты хранили следы иных воздействий, все чаще на пути машины попадалась разбитая техника неизвестной цивилизации, креме нее на покрытой оспинами воронок равнине сканеры «Ланцета» фиксировали странные образования — спекшиеся глыбы органического вещества, утратившие свою изначальную форму, они попадались все чаще и чаще, наводя на мысль, что сканирующие комплексы фиксируют останки крупных объектов, которые моги принадлежать насекомоподобным существам.

Энергия плазменных ударов превратила их в совершенно безликую массу, не способную поведать о своем былом предназначении, но системы анализа все же утверждали, что органика, из которой когда-то состояли загадочные объекты, имеет сходство с черными деревьями.

Крупицы информации все еще не складывались в картину понимания истинной сути происходивших тут событий, но постоянное накопление данных позволяло надеяться на скорую разгадку.

К тому же «Ланцет», следуя заданному маршруту, неумолимо приближался к площади раскопок, обнаживших из-под земли целый город неведомой цивилизации.

…

Антон и Дана сидели в салоне, наблюдая за безжизненными ландшафтами.

— Дана, ты помнишь наши встречи в виртуалке?

— Смутно.

— Где ты жила? Я искал тебя, но не смог определить даже района, откуда осуществлялся вход в сеть.

— Антон, я не могу ответить на твой вопрос.

— Почему?

— Все как в тумане. Я не помню где жила, кем были мои родители… Ничего кроме черного леса… — Она продолжала смотреть на экраны, словно впитывала взглядом мертвый ландшафт.

— А ты? Какой ты меня запомнил?

— Странной. Такая серьезная, рассудительная…

— Словно и не девочка вовсе?… — Дана повернулась, и ее взгляд обжег Антона.

— Да, наверное, сейчас я бы мог сказать именно так. — Он не отвел своего взгляда. — А тогда ты казалась мне просто странной.

— А зачем ты пытался меня найти?

— Хотел встретиться.

— Зачем? — Настойчиво переспросила Дана.

Антон на миг растерялся.

Действительно, зачем?

Дана вновь отвернулась к экранам.

— Мы что-то потеряли, Антон. Что-то очень важное. Ты ведь тоже был странным мальчиком, верно?

Он задумался.

— Да. — Он сейчас вспоминал свои взаимоотношения со сверстниками, подвергая их бесстрастному анализу повзрослевшего рассудка. Его никогда не тянуло к девчонкам, Дана являлась единственным исключением из правила, но он всегда думал о ней, обособляя ее образ, от «остальных». Сейчас он не видел причины, почему? Что за незримая нить связывала их с первой встречи в сети?

Мысли вернулись к заданному ей вопросу.

Что он в действительности мог рассказать о себе?

Она не помнила детства, а он его не запомнил. Единственным существом, которого Антон мог назвать другом, был ИПАМ. Только сейчас, вдумавшись, Светлов понял, как сильно он отличался от своих сверстников. Слишком серьезный, спокойный, целеустремленный, — какой ребенок станет заниматься самообразованием, просиживать днями за терминалом сетевого компьютера в поисках информации, собирать ее по крохам и получать от этого если не удовольствие, то чувство морального удовлетворения.

Потом его судьба круто измелилась, но стал ли он другим, завербовавшись в колониальную пехоту?

Нет. Теперь он вдруг с запоздалым прозрением понял, почему он, Фогель и Фриенбагер сумели выжить в том аду.

Они, в отличие от других сражались жестко, расчетливо, не проявляя ни глупого героизма, ни трусости, — сейчас он с трудом вспоминал лишь бледные отзвуки эмоционального восприятия того боя.

А разве что-то изменилось после?

Он продолжал заниматься сбором интересующей только его информации, строил модель далекой прародины, спокойно, организованно, профессионально исполнял свои обязанности, ел, спал, погружаясь в «параллельность». Выходит, что кроме самых ярких событий того боя, его не волновала жизнь?

— Ты ведь не жил, правда? — Будто угадав его мысли, спросила Дана.

— Да. — Глухо ответил Антон.

— И я не жила. А потом вдруг… с меня будто содрали кожу, вывернули наизнанку, оголили все нервы… — Она говорила прерывисто, взволнованно. — Я очнулась с таким чувством, словно долго, беспробудно спала… Знаешь, что поразило меня больше всего? Запахи. Я буквально сходила с ума от разных запахов. И еще холод. — Она поежилась. — И только твой образ не позволял мне умереть там, где я очнулась.

— Знаешь, мне кажется, если спросить Курта или Клауса они тоже скажут, что не жили.

— Почему?

— Я знаю их. Разные судьбы с одинаковым смыслом. Мы похожи друг на друга, и отличаемся от Миллера или Энтони.

— Ты только сейчас это понял?

— Не, наверное, чуть раньше. Когда впервые увидел Миллера. Он показался мне абсолютно беспомощным. Бросив вызов системе, он оказался совершенно не готов к противостоянию. Он боялся.

— Чего? — Не оборачиваясь, спросила Дана.

— Смерти. Физической боли.

— А ты?

— Я? — Антон на секунду задумался. — Нет, я не боюсь. Но что-то все же случилось после сканирования памяти. Я стал опасаться, что не успею узнать правду, не отвечу себе на все заданные вопросы.

— И все?

Светлов смотрел на нее, пока Дана не повернула голову.

— Еще я боюсь потерять тебя. Отчаянно боюсь. — Глухо признался Антон.

Дана не ответила. Она чувствовала то же самое, понимала, что способна отдать за него жизнь, но не понимала — почему?