Третий фланг. Фронтовики из будущего - Федор Вихрев Страница 62

Заряжающие работают великолепно, мне практически не приходится ждать перезарядки.

Уцелевшие танки пятятся, похоже, атака сорвана.

— Танки справа! — кричит мехвод, в его голосе неприкрытый ужас.

Я развернул перископ вправо, действительно – ужас. Три B-1 прорвались через нашу оборону, оставив за собой выжженную полосу земли, и сейчас выходят по лощине прямо к расположению медсанбата. А на горке, где стоят подбитые КВ-2, немцы разворачивают несколько тяжелых орудий. Пушки-то мы подавим, не проблема, но тогда эти три урода сожгут раненых.

— Что делать будем, капитан? — спрашивает мехвод.

— Сдать назад и развернуться вправо! — командую я. И уже заряжающим: – Бронебойный!

— Есть, командир! — с облегчением говорит водитель и выполняет приказ.

Танки в прицеле, стреляю раз, другой, два танка горят. Третий подбивают пехотинцы.

Но тут и нас достали, машина вздрагивает от сильнейшего удара, из жалюзи моторного отделения выплескивается пламя.

— Хана движку! Уходим! — кричит мехвод. Заряжающие споро распахивают задний люк, выбрасывают из машины нас с Тэнгу, потом выпрыгивают сами и бросаются помогать механику тушить пожар.

— Вниз! — кричит нам из окопа какой-то пехотинец, мы едва успеваем спрыгнуть к нему, когда нас захлестывает волна атакующей немецкой пехоты.

Я успеваю только выхватить пистолет, как вокруг уже закипает рукопашная. Мне повезло, первых дорвавшихся до окопов немцев встретили бойцы окопавшегося здесь стрелкового батальона, дав мне возможность приготовить оружие и оглядеться по сторонам. Я стрелял во всех, кто был рядом. Одетых в неприятельскую форму, разумеется. Вокруг палевой молнией метался Тэнгу, он не кусался, он просто по-волчьи полосовал немцев клыками, удерживая вокруг меня пустое пространство. Малыш не рычал, он молча и сосредоточенно делал свою работу. «Да, — подумал я, — на бои его теперь не выставишь, забракуют». К тому моменту как у меня закончились патроны в обойме, я успел углядеть оброненный кем-то штык от СВТ и прыгнул к нему. За изломом траншеи мне открылась интересная картина – здоровенный немец занес винтовку, казавшуюся в его руках игрушечной, над медсестрой, прикрывавшей собой раненого бойца. В голове у меня промелькнула совершенно неуместная в данный момент фраза «Воткнули арнорский клинок… туда, куда попали». И со сдавленным хихиканьем я воткнул штык в немца, куда смог дотянуться, не вставая с земли. Штык застрял где-то в недрах тушки, а мне на спину свалился кто-то и, сосредоточенно сопя, начал откручивать голову. Правда, продолжалось это недолго, я принял на спину дополнительный вес, лязгнули зубы, хрустнули кости, и тяжесть исчезла. Тэнгу буквально сорвал немца с меня, предварительно перекусив ему шею. Я подхватил оброненную здоровяком винтовку (ему она была уже неинтересна) и вогнал штык в живот немца, который дрожащими руками пытался вставить магазин в MP-40, глядя при этом на Тэнгу с неизбывным ужасом. Я забрал автомат, вставил магазин, но выстрелить не успел. С громовым ревом «Полундра!» вершину холма затопили ребята в черных бушлатах. Живых немцев рядом как-то сразу не оказалось.

Ленинград

— Вы знаете, товарищ… Бондаренко, — круглолицый, с небольшой щеточкой усов и гладко прилизанными волосами, человек в полувоенном костюме нервно побарабанил пальцами по столу, — к сожалению, я не могу пойти вам навстречу.

Он помолчал, задумавшись, слегка покивал в такт каким-то своим мыслям. Букварю в этот момент он показался чрезвычайно похожим на китайского болванчика. Хмыкнув, Саня привлек к себе неприязненный взгляд со стороны всесильного хозяина Ленинграда и области.

— Впрочем, я могу от себя выделить машину с хорошим шофером, чтобы вы сами, лично, смогли разобраться в данном вопросе. Встречи с ответственными товарищами помогут вам в этом. — Он широко улыбнулся, но вот его прищуренные глаза на мгновение сверкнули острой злобой и ненавистью. «Больно ты прыток, мальчик», — думал Жданов, глядя из-за тяжелой портьеры на заснеженную площадь перед бывшим Институтом благородных девиц. Дергаясь и завывая насилуемым сцеплением и мотором, старая «эмка» пыталась преодолеть краткий путь до ворот. Уже готовая было к списанию, почти догола «раздетая», машина была в спешном порядке подшаманена местным умельцем Никодимычем. Из персонала водителей выдернули Оксану Лебеденко, ученицу одного из «старожилов», и, застращав до невозможности, усадили за руль. «Думаешь, если у престола наградили и САМ обласкал – все будет в шоколаде? А вот тебе шиш! Товарищ Жданов и не таких пережил. Ничего, попрыгаешь немного в нашей песочнице. А там найдем способ избавиться от тебя. Благо настраивать особо никого и не придется – сам таких дров наломаешь, что ой-ой-ой. Ну и мы поможем, осторожненько так».

Многострадальная «эмка», наконец, выползла за ворота… Отпустив портьеру, Андрей Алексеевич вернулся за стол и протянул руку к трубке телефона…

Саня Букварь

В Смольном Жданов прикомандировал ко мне «эмку» с водителем-девушкой, чтобы ездить по городу. Возможно, это была месть всей нашей группе с его стороны, потому что такого неумелого водителя я не видел даже здесь. Да и машина готова развалиться на любой кочке. Не знаю, чем уж здешнее руководство так обозлили Змей с Соджетом, посетившие Ленинград ранее, но отдувался я.

Я очень пожалел, что поехал рядом с водителем. Она узнала о себе много нового из-за своего стиля вождения. За путь от Смольного до Кировского завода заглохли мы одиннадцать раз, масло доливали один раз, наезжали задними колесами на бордюры в поворотах более десяти раз, один раз чуть не промахнулись мимо моста. Думаю, при езде на заднем сиденье мне было бы гораздо спокойнее. Белобрысое существо, в шинели размеров на пять больше чем нужно, уже вовсю хлюпало носом, и не ревело только потому, что руки были заняты титанической борьбой с баранкой. Девочка часто забывала о существовании коробки передач, я даже боялся ей напоминать.

Наконец мы добрались до проходных. Сквозняки в машине гуляли жуткие. Моя водительница уже с трудом разговаривала – казалось, что ее бьет судорога. Я вышел из машины и направился к входу в здание проходных, когда заметил, что она планирует так и сидеть в машине.

— Ты чего не вылезаешь? Иди хоть на вахте погреешься, — вернувшись, спросил я.

— Нельзя мне, товарищ командир. Я машину сторожить буду.

— Да много ли пользы с такого сторожа? — Я хотел добавить еще что-нибудь, но тут она не выдержала и все-таки заревела.

— Вы… я… тут… — между всхлипами пыталась говорить она.

— Так, Оксана, как тебя по батюшке?

— Александровна я…

— Значит, так! Вам, Оксана Александровна, я приказываю немедленно выйти из машины и идти греться на проходные завода! Я ясно выражаюсь?

— Да… — снова между всхлипами ответила она.

— И еще, перестань реветь, как маленькая девочка, а не то поймаю и… больно сделаю! — Вот эту шутку она совсем не поняла, и теперь рев остановить было уже невозможно. Молча взяв за рукав, я затащил ее в здание проходных, показал документы и допуск и попросил посадить девчонку около батареи парового отопления. Меня заверили, что все исполнят, и дали провожатого до заводоуправления…